На пороге стоял Эд Эрмитедж. Он был в старой майке, шортах и сандалиях на веревочной подошве.
– Ага, я так и думал, что ты дома! Расскажи-ка мне о своей подруге, – начал он без всяких предисловий. – Об этой, о Хизер…
– А что тут рассказывать? – Кендис почувствовала, что краснеет, и нахмурилась. – Мы просто живем вместе, только и всего. Как соседи…
– Это я знаю. Я имел в виду, откуда она взялась и что ты о ней знаешь. Какой у нее характер, привычки… – Эд громко засопел, принюхиваясь. – Ты, кажется, пьешь кофе?
– Да, а что?
– У тебя в квартире всегда так приятно пахнет! А у меня… у меня не пахнет, а воняет.
– Разве ты никогда не убираешься? – удивилась Кендис.
– Время от времени ко мне приходит какая-то женщина, но я ее почти никогда не вижу, – отмахнулся Эд. С вожделением принюхиваясь, он продвинулся в квартиру еще на полшага, бесцеремонно потеснив хозяйку. – Слушай, Кен, может угостишь меня чашечкой кофе, а?..
– Хорошо, входи, – неохотно согласилась Кендис.
В другое время она бы не пустила Эда и на порог, но сейчас благодаря ему у нее появился предлог не возвращаться к компьютерному мастеру.
– Кстати, – спросила она, – почему ты «так и думал», что я дома?
– Просто я видел, как твоя подруга уходила утром одна! – хохотнул Эд. Поглаживая себя по животу, он вошел за ней в кухню и тут же уселся на любимый стул Кендис. – И тогда я сказал себе: ага, пора пить кофе!
– У тебя что, нет никаких планов на сегодня? – поинтересовалась Кендис. – Скажем, съездить взглянуть на теткин дом, посмотреть телевизор или еще что-нибудь?..
– Не сыпь мне соль на рану! – неожиданно огрызнулся Эд. Словно для того, чтобы наглядно проиллюстрировать свои слова, он потянулся за солонкой и принялся крутить ее в руках. – Этот проклятый отпуск сведет меня с ума!
– Интересно, почему же? – без тени сочувствия осведомилась Кендис.
– Я просто подыхаю со скуки! – пожаловался Эд и, перевернув солонку дырочками вниз, начертал солью на столе инициалы «ЭЭ». – Сидеть дома – такая тоска!
– Все дело в духовных ресурсах и внутреннем содержании человека, – безжалостно отчеканила Кендис. – Точнее, в отсутствии и того и другого. Вот почему ты не можешь придумать себе занятие по душе.
– Не могу, – согласился Эд. – Например, вчера я был в музее. В музее, Кендис, можешь себе представить?!
– Нет, не могу, – сказала она, отнимая у него солонку. – А в каком?
– Черт его знает. – Эд безнадежно махнул рукой. – Там еще вдоль стен стояли такие мягкие кресла…
Кендис несколько секунд разглядывала его, потом качнула головой и стала наполнять чайник. Эд ухмыльнулся и, встав со стула, принялся обходить кухню.
– А что это за ребенок? Чей? – спросил он, разглядывая прикрепленную к пробковой доске фотографию.
– Мой, – ответила Кендис. – То есть я его спонсирую. Он живет в Кампучии.
– А как его зовут?
– Пинг Фуй… Нет, Пин Джуй, – поправилась она.
– И что, ты посылаешь ему подарки к Рождеству?
– Нет, в нашей благотворительной организации это не считается помощью. – Кендис засыпала в кофеварку размолотый кофе. – К тому же наше западное барахло ему ни к чему.
– Черта с два! – хмыкнул Эд. – Готов спорить, ему до смерти хочется иметь игрушечного Дарта Вейдера.[4] Кстати, ты когда-нибудь видела этого своего Жуй Фуя?
– Нет.
– Тогда, быть может, ты разговаривала с ним по телефону?
– Тоже нет. Слушай, Эд, может, хватит глупостей?
– Тогда откуда ты знаешь, что этот Жмых Пых вообще существует?
– Что-что?.. – Кендис подняла голову. – Ну конечно, Пин Джуй существует! Вот же он! – Она показала на фотографию, и Эд снова ухмыльнулся.
– Ты слишком доверчива, Кендис. Откуда ты знаешь, что всем так называемым «спонсорам» не показывают одну и ту же фотографию? Его только называют каждый раз другим именем, этого мальчишку, а денежки прикарманивают. Или, может быть, этот Чик-Чирик каждый раз присылает тебе свои расписки?
Кендис только фыркнула. Иногда Эд нес такую чушь, что с ним и разговаривать-то не стоило. Сняв чайник с огня, она залила кофеварку горячей водой, и кухня наполнилась густым кофейным ароматом.
– Так ты не рассказала мне про Хизер, – сказал Эд, снова присаживаясь к столу.
– А что, собственно, тебя интересует?
– Во-первых, откуда ты ее знаешь.
– Она моя… старинная подруга, – туманно объяснила Кендис.
– Почему же я никогда ее раньше не видел? Я имею в виду – до того, как она к тебе переехала? – Эд с подозрением воззрился на нее. – И почему ты никогда о ней не упоминала?
– Потому что… Одним словом, обстоятельства сложились так, что мы на некоторое время потеряли друг друга из вида, – ответила Кендис. – Мы вовсе не ссорились, просто… не встречались, понятно? А почему ты вообще об этом спрашиваешь?
– Не знаю. – Эд пожал плечами. – Почему-то твоя старинная подруга очень меня интересует.
– Тогда почему бы тебе не обратиться непосредственно к ней?
– Может, и обращусь, – ухмыльнулся Эд.
После этого в кухне на некоторое время воцарилась тишина. Наконец Кендис поставила перед Эдом чашку с кофе, и он задумчиво отпил глоток.
– Ты ведь не против, нет? – нерешительно спросил Эд.
– Почему это я должна быть против? – парировала Кендис, отбрасывая назад волосы. – Вы оба – взрослые люди и можете разговаривать о чем угодно.
– Гхм!.. – Деликатное покашливание компьютерного мастера заставило обоих обернуться.
– Ну как? – спросила Кендис. – Вы выяснили, в чем там дело?
– Вирус, как я и думал. – Мастер покачал головой. – Боюсь, он вам перепортил все, что мог.
– А нельзя ли его как-нибудь поймать? – с тревогой спросила Кендис.
– Он давно уже перебрался куда-нибудь в другой компьютер. Эти современные вирусы – продувные бестии, они проникают в систему, портят программы и файлы и исчезают прежде, чем успеваешь поймать их за хвост. Все, что я могу в данном случае сделать, это попытаться спасти хотя бы часть документов. Что же касается программ, то их придется инсталлировать заново… – Компьютерщик с неодобрением покачал головой. – А на будущее, мисс Брюин, могу посоветовать лучше защищать свою систему от посторонних программ.
Мэгги сидела возле кухонного стола, готовая расплакаться от унижения, а ее свекровь колдовала возле плиты. Сняв с огня чайник, она заварила свежий чай, потом обернулась и посмотрела на плетеную колыбельку возле окна.
– Как крепко она спит, – заметила Пэдди. – Бедняжка, наверное, накричалась и устала.
Это был почти неприкрытый упрек, и Мэгги вспыхнула, но посмотреть свекрови в глаза не посмела, боясь снова встретить все тот же суровый, осуждающий взгляд. «Сама попробуй! – хотелось ей крикнуть прямо в лицо Пэдди. – Попробуй – и посмотрим, надолго ли тебя хватит, особенно если не давать тебе спать по ночам». Но вместо этого Мэгги продолжала молча смотреть в стол, покрытый веселенькой цветастой клеенкой. «Надо терпеть, – твердила она себе, крепче стискивая зубы. – Господи, дай мне силы не наорать и на нее тоже!..»
После того как Пэдди застала ее на месте преступления, Мэгги удалось наконец покормить Люсию. Сидя в детской, она чувствовала себя точь-в-точь как ребенок, которого наказали за какую-то серьезную провинность. Потом, держа девочку на руках, Мэгги спустилась вниз и обнаружила, что свекровь успела прибраться в кухне, сложить посуду в посудомоечную машину и даже вымыть пол. Она знала, что должна испытывать благодарность, но поселившееся где-то в глубине ее души мстительное существо продолжало нашептывать ей, что и это сделано для того, чтобы побольнее ее уязвить. Пэдди, несомненно, считала, что хорошая мать никогда бы не довела свою кухню до такого состояния. Хорошая мать должна успевать все – в том числе протирать дверцы шкафов, рабочие столы и плафоны установленных над ними светильников. О том, что бы могла сказать Пэдди, обнаружь она на кухне таракана или – страшно сказать! – мышь, Мэгги старалась не думать.