– Ты, Надька, пластифицировалась, – как-то пошутил ее приятель Дима Полуянов.
– Ты имеешь в виду, остановилась в развитии? – холодно уточнила она.
– Нет-нет, ни боже мой, – испугался Димочка (он хоть и охальник, а краснеть еще не разучился). – Я не хотел тебя обидеть. Просто жизнь твоя уж по такой накатанной колее идет… Как тебе только не скучно: библиотека – дом, дом – библиотека?.. А всех развлечений – Родиона к ветеринару возить! Ты в ночные клубы, например, ходишь? Хоть иногда?
– Угу, – кивнула Надя. – Пять раз в неделю.
– Да ладно, – не поверил Димка.
– А оставшиеся две ночи – провожу в казино, – грустно усмехнулась она.
– А, так ты шутишь… – снисходительно хмыкнул Димочка.
…Дима Полуянов был сыном маминой коллеги. Начинали с того, что Дима (старше Нади на пару лет) помогал ей лепить куличики из песка. Потом произошла парочка поездок на отечественные курорты – мамы щебетали на лежаках, Надя с Димой – болтали или дрались у кромки моря. Дальше последовали школы – разумеется, разные, потому что в Москве такого сроду не бывает, чтобы коллеги по работе еще и жили друг от друга поблизости.
Поэтому встречи становились все реже, тон Димы – он уже превращался в подростка – все снисходительнее. А когда поступили в институты – пути и вовсе разошлись: Димка попал на блестящий и богемный журфак, Надя – поступила в скромный библиотечный.
Пару лет назад их дороги все же пересекались[3], и Надя очень радовалась, что они с Димой, как и в детстве, понимают друг друга с полуслова. И даже, дура, надеялась, что это их понимание перерастет во что-то большее, – но, увы, совместные дела кончились, и Дима снова исчез. И теперь, как ясно солнышко, появлялся на ее горизонте раз в несколько месяцев, выводил в бар, покупал дорогой коктейль, хвастался своими успехами… А потом подвозил ее до дома – и снова исчезал в своей интересной, насыщенной жизни.
…Их предыдущая встреча состоялась, Надя для интереса подсчитывала, девяносто три дня назад. Тогда, помнится, Димка хвастал командировкой в горячую точку и премией «Золотое перо», а она – радовалась за него и всячески нахваливала.
…А сегодня Полуянов опять позвонил и вытащил ее в очередной второсортный бар, и снова начал хвастаться. Весь вечер разливался соловьем, что поехал отдохнуть в Японию, и – надо же, как повезло! – подоспело шикарное цунами, и он не только лично спас чуть не сотню человек, но и написал о своих подвигах клевейшую статью, которую уж точно наградят званием «Репортаж века».
– Ну, а что у тебя, Надюшка? – поинтересовался Полуянов, когда запас его собственного красноречия иссяк.
– Да все как обычно, – слабо улыбнулась она. – Работаю.
– Перспективы? – потребовал Дима.
– Может, скоро заведующей залом назначат.
– Круто, – небрежно похвалил Полуянов. – Будешь тогда мне книжки редкие на дом давать. Под честное слово.
– Боюсь, не выйдет, – вздохнула Надя. – Я ведь не всей библиотекой стану заведовать, а только залом. А редкие книжки – они не в зале, а в фондах хранятся.
– Ну, и какой тогда смысл столь блистательной карьеры? – сразу скис Полуянов.
– Зарплату прибавят, – пожала плечами Надя.
– На сто рублей? – фыркнул журналист.
– На пятьсот, – поправила Надя.
– Н-да, озолотишься, – продолжал насмехаться Дмитрий.
Надя начала злиться. В конце концов, какой ты ни будь друг детства, хамить-то зачем?
– А ты что, можешь предложить что-то лучше? – поинтересовалась она.
– Я? Тебе?!
Он так опешил, будто она у него тысячу долларов в долг попросила. Впрочем, взглянул в ее обиженные глаза – и действительно призадумался:
– Н-ну… хочешь, я правда поговорю… Может, нам в редакцию секретарша нужна?
– Спасибо, Дим, но секретаршей я работать не хочу, – холодно отказалась Надя.
– Тогда, может, замуж тебя позвать? – небрежно спросил Полуянов.
Увидел, как окаменело Надино лицо, и тут же поправился:
– Шучу, шучу… Ладно, что мы все о грустном. Как Родион? Все жиреет?
Вот, в этом Полуянов весь. О замужестве (а вот за него бы, что уж скрывать, она пошла бы!) – говорит в шутку, а про здоровье таксы – спрашивает на полном серьезе. Главное только – не показать, как это ее задевает.
– Жиреет, Дим. Еще полкило прибавил. По лестнице вообще не может ходить – только на лифте.
– Да уж, такого жирдоса еще поискать, – кивнул Дима. – Мой кот, царство ему небесное, – и то куда меньше лопал.
(Нет бы ее похвалить – она ведь с прошлой встречи целых три килограмма сбросила.)
– А ты, Надюшка, что-то чахленькая стала, – вдруг заявил журналист. – Прямо тростинка.
– Заметно, что похудела? – вырвалось у Нади.
– М-м… да, видно, конечно, – слегка растерялся Полуянов. (Ничего, значит, паразит, не заметил!) – Стройна стала, как лань. Но главное – бледненькая какая-то. Ты хорошо себя чувствуешь?
Наде показалось, что в Димином голосе звучит искренняя забота.
– Да знаешь – действительно неважно, – призналась она. – Голова часто кружится, слабость какая-то. Настроение плохое…
Странное недомогание у Нади началось с месяц назад. Вроде бы все терпимо, ничего особо не болит, но вялость – как у древней старушки. Как бабушка из старого анекдота жаловалась: «Сяду – и сижу, сижу, сижу…»
Впрочем, договорить ей Дима не дал, перебил:
– Ну, тогда все с тобой ясно. Диагноз готов: депрессия. Или меланхолия. В общем, тоска. Знаешь, как лечить?
«Подожди, я ж еще недосказала», – хотела произнести Надя. Но тут заметила, как журналист украдкой взглядывает на часы, и поняла: Диме совсем неинтересно слушать об ее недомоганиях. В его жизни принято, что у девушек всегда все «о’кей».
– Ну, и как же, ты говоришь, лечить? – как можно беспечнее улыбнулась она.
– Записывай, – принялся балагурить Полуянов. – Первое. Утром, едва проснувшись, – бокал шампанского. Но только хорошего, «Моёт у Шандон», это как минимум. Второе. На завтрак – кофе с добрым коньяком, а потом – обязательно сигару. Лучше кубинскую…
Он снова взглянул на часы.
– Спасибо, Дима, я поняла, – перебила его Надя. – Завтра куплю все необходимые лекарства. И коньяк, и шампанское, и сигары. Но все-таки – у тебя ведь мама врачом была? Не осталось каких-нибудь знакомых – ну, в смысле, докторов? А то ведь в районную поликлинику идти, сам знаешь, бесполезно… Может, есть на примете хороший терапевт, но только чтобы не очень дорого?
– Ох, Надька, так это ж мама врачом была, а не я! – поморщился Полуянов. – А я от медицины – за сто миль держусь, не выношу этих микстурщиков-клистирщиков. Так что извиняй, подруга… Лечись лучше коньяком – здоровее будешь.
– Ладно, Дим, тогда я так и сделаю, – слабо улыбнулась Надя. – Ну, что – пойдем?
– Пошли, – не стал возражать Полуянов.
И они разошлись – чтобы опять не видеться как минимум три месяца.
А вечером, когда Надя пила на одинокой кухне зеленый чай, она вдруг почувствовала себя совсем нехорошо. В голове зашумело, в ушах – будто по стае комаров поселилось, перед глазами – странные красные всполохи… А с чего такая беда – непонятно. Выпила-то всего-то один коктейль, и выспалась, и обедала нормально…
Надя прошла в коридор, где в одном из шкафчиков хранилась аптечка (брела и с опаской смотрела на стены – они почему-то слегка покачивались). Извлекла градусник и тонометр, вернулась на кухню, принялась за диагностику. Но температура оказалось нормальной, давление – тоже вполне космонавтским. А с чего ей так плохо – так и не выяснилось. Хотя даже Родион почувствовал, что хозяйка расхворалась не на шутку, – тут же принялся «лечить»: пыхтя, взгромоздился сначала на маленький стульчик, а с него – перелез ей на колени, уткнулся мокрым носом в руку, словом, врачует изо всех сил, только что не мурлычет…
– И что со мной за ерунда, а, Родь? – спросила Надя собаку.
Родион поднял морду, грустно взглянул ей в глаза, тряхнул башкой: не знаю, мол.
3
См. романы Анны и Сергея Литвиновых «Эксклюзивный грех» и «Рецепт идеальной мечты», издательство «Эксмо».