Мисс Гэнди, убедившись, что я сижу на стуле для посетителей, а не на замдиректорском месте, вышла чуть не на цыпочках и прикрыла за собой дверь. Обстановка здесь была такая же, как у любого вашингтонского бюрократа. Клайд Толсон на фотографиях пожимал руки знаменитостям от Рузвельта до маленькой Шерли Темпл, получал награды из рук Эдгара Гувера, даже за кинокамерой в Голливуде стоял – консультировал, видно, одобренный ФБР художественный или документальный фильм. Кабинет Гувера представлял собой исключение из этих настенных стандартов. Фотография там висела только одна – портрет Харлана Фиска Стоуна, бывшего генерального прокурора, рекомендовавшего Гувера на пост директора Бюро расследований в 1924 году.
Ни на одной замдиректорской фотографии Клайд Толсон и Эдгар Гувер не целовались и не держались за руки.
Слухи, однако, ходили, и даже статьи печатались. Некий Рей Такер предположил на страницах «Кольерс», что Гувер голубой и между ним и его замом не все чисто. Все мои знакомые, много лет знавшие их обоих, говорили, что это полный бред, и я тоже так думал. Эдгар Гувер был типичный маменькин сынок и жил вместе с матерью вплоть до ее кончины – ему было тогда сорок два. Говорили еще, что они с Толсоном вне службы очень застенчивы и неспособны к общению. Во время своей короткой встречи с директором я, кроме того, ощутил дух пресвитерианской воскресной школы, делающий подобную тайную жизнь почти невозможной.
Моя профессия и подготовка в СРС теоретически обязывают меня хорошо разбираться в людях. Уметь раскусить двойного агента, обнаружить его истинную суть под тщательно сконструированной личиной. Нелепо думать, что несколько минут с Гувером и несколько минут в кабинете Толсона могли мне что-то о них сказать – однако с того дня я больше не ставил под сомнение отношения директора и его зама.
Насмотревшись на фотографии, я открыл папку. Мне ее выдали только на два часа. Она была не особенно толстая, но кто-то действительно мог потратить все два часа на агентурные донесения с интервалом в одну строку и газетные вырезки. Я ее прочел за двадцать минут и запомнил всё.
В 1942 году еще не было термина «фотографическая память», но я этот талант за собой знал. Я этому не учился, просто с детства запоминал длинные тексты и фотографии со множеством лиц. Может, потому я и невзлюбил художественную литературу: запоминать слово в слово целые тома выдумок – занятие утомительное.
Досье мистера Хемингуэя было не слишком занимательным чтением. Я знал по опыту, что в биографических данных могут быть фактические ошибки. Эрнест Миллер Хемингуэй родился в пригороде Чикаго Ок-Парке, штат Иллинойс, 21 июля 1899 года. Указывалось, что он второй из шести детей, но имена его братьев или сестер отсутствовали. Отец – Кларенс Эдмондс Хемингуэй, род занятий – врач. Мать – Грейс Холл.
Там же, в Ок-Парке, закончил школу, работал репортером в «Канзас-Сити Стар». Пытался пойти добровольцем на Первую мировую, признан негодным из-за поврежденного глаза. На медицинской карте от руки, видимо уже в ФБР, приписали: «Поступил в Красный Крест как водитель санитарной машины, ранен осколками мины на итальянском фронте в Фоссальта-ди-Пьяве в июле 1918 года».
Далее следовало: «Женился на Хедли Ричардсон в 1920 году, развелся в 1927 году; женился на Полине Пфейфер в 1927 году, развелся в 1940 году; женился на Марте Геллхорн в 1949 году».
Под рубрикой «Род занятий» значилось: «Хемингуэй утверждает, что зарабатывает на жизнь как писатель. Опубликовал романы „И восходит солнце“, „Прощай, оружие“, „Иметь и не иметь“, „Великий Гэтсби“».
Хемингуэй привлек к себе внимание ФБР в 1935 году, написав для левого журнала «Нью Массес» статью «Кто убил ветеранов войны во Флориде» в 2800 слов (вырезка прилагалась). В ней рассказывалось о последствиях урагана, пронесшегося над Флорида-Кис в День Труда 1935 года. В шторме, самом сильном с начала века, погибло много людей, в том числе почти тысяча – большей частью ветераны – в лагерях Гражданского корпуса[7]. Писатель, одним из первых вышедший на лодке в пострадавший район, чуть ли не со смаком описывает трупы двух женщин: «голые, раздувшиеся, смердящие, груди как воздушные шары, между ног у них кишат мухи». Но в основном статья посвящена политиканам и бюрократам, отправившим рабочих в опасное место и не сумевшим спасти, когда начался ураган.
«Богатые люди, владельцы яхт, рыболовы, такие как президент Гувер и президент Рузвельт, не приезжают на Кис накануне урагана, чтобы не подвергать опасности свои яхты и прочую собственность», – пишет Хемингуэй. «Но ветераны войны, и в особенности та разновидность их, которая получает пенсию, не составляют ничьей собственности. Они попросту люди, люди, которым не повезло и которым нечего терять, кроме своей жизни». Хемингуэй обвиняет бюрократов в преступной халатности.
7
Гражданский корпус охраны окружающей среды – программа государственного трудоустройства безработных во времена Великой депрессии. В него принимались молодые люди от 18 до 25 лет, а также ветераны Первой мировой войны.