Остановок так через двести мы выехали из города. Водитель прокричал что-то, я схватил свои вещи и слез. Две женщины и свинья, сошедшие со мной вместе, быстренько перешли шоссе, а я все стоял, дыша пылью и выхлопами уехавшего автобуса. Белой машины не было видно. Я стал подниматься в гору.
Можно было подумать, что я снова в Колумбии или Мексике. Те же запахи пива и стряпни из открытых окон, белье на веревках, старики на углах, те же улицы, поначалу мощеные, а ярдов через двадцать уже нет. С дерева соскочил мальчуган и помчался вперед, поднимая босыми пятками пыль. Один из тайных агентов Хемингуэя? Вполне возможно.
Сан-Франциско-де-Паула – совсем небольшая деревня. Скоро я оставил ее кривые улочки позади и пошел по единственной дороге, ведущей на холм. Там виднелись какие-то домики, но мальчуган пробежал между двумя столбами к дому побольше, и я повернул туда же.
Хемингуэй вышел мне навстречу в баскских сандалиях и мятых бермудах. За широким ремнем поверх утренней, сильно пропотевшей гуайяберы торчал пистолет 22-го калибра. В правой руке он держал стакан, левой потрепал мальчишку по голове.
– Muchas gracias, Santiago[14].
Мальчик, посмотрев на него с обожанием, побежал назад.
– Добро пожаловать, Лукас. – Не предлагая взять мой багаж, хозяин повернулся и пошел по пыльной аллее к дому. – Как доехали?
– Местный колорит, – сказал я.
– Точно, – усмехнулся он. – Я сам иногда езжу на автобусе – помогает от зазнайства перед кубинцами.
Я посмотрел ему в глаза.
– Ладно, – засмеялся он. – В жизни на этой колымаге не ездил, но идея хорошая.
Мы подошли к парадной двери. Огромная сейба затеняла широкие ступени крыльца. На ее стволе росли орхидеи, корни выпирали сквозь плиты террасы. Дом рядом с деревом выглядел не слишком внушительно.
– Идемте. – Хемингуэй обошел дом сбоку. – Поселим вас в гостевых покоях, и я покажу, где тут что.
Мы прошли по мощеной дорожке мимо бассейна в тени манго, огненных деревьев, платанов и королевских пальм, хранящих усадьбу от жары, и остановились перед белым каркасным домиком.
– Гостевой дом, – объявил Хемингуэй, заходя внутрь. – В передней комнате штаб Хитрой Конторы, в задней – спальня.
В «штабе» на длинном столе лежала большая карта Кубы, придавленная камнями и раковинами. Хемингуэй открыл ногой дверь в спальню и повел рукой со стаканом в сторону маленького комода. Я поставил сумки туда.
– Оружие при вас? – спросил он.
Утром он уже спрашивал об этом. Я снова сказал, что нет – чистая правда: и «смит-вессон», и «магнум» я оставил на явке.
– Вот, держите. – Он протянул мне свой 22-й рукоятью вперед.
– Спасибо, не надо.
– Положите в тумбочку, – настаивал он, направив дуло прямо себе в живот.
– Спасибо, нет, – повторил я.
Он пожал плечами, снова заткнул пистолетик за пояс и протянул мне стакан.
– Это вам.
Не успел я отреагировать, он отпил из стакана сам и снова протянул его мне.
Понимая, что это своего рода ритуал, я допил остальное. Виски, не особенно хороший, обжег мне глаза изнутри. Время еще и до половины пятого не дошло.
– Готовы к экскурсии за два цента?
– Да, – сказал я, и мы вышли из относительно прохладного «штаба».
Экскурсия началась с колодца, где утопился человек.
Хемингуэй провел меня мимо теннисных кортов, бассейна, большого дома, через заросшее травой поле к маленькой, но густой бамбуковой рощице. В этих миниатюрных джунглях обнаружилось круглое каменное сооружение с металлической крышкой – старый колодец, судя по исходившим от него прохладе и сырости.
– В прошлом году, – сказал Хемингуэй, – здесь утопился бывший садовник с финки. Его звали Педро. Старик. Нашли только через четыре дня. Кто-то из слуг заметил, что над колодцем кружат стервятники. Жуткое дело, Лукас. Почему он это сделал, по-вашему?
– Вы его знали? – спросил я, не зная, всерьез он спрашивает или это игра такая.
– Познакомился, когда мы только приехали. Просил его не подстригать растения. Он сказал, что это его работа. Я сказал, что теперь его работой будет не стричь растения. Он ушел. Не смог найти другую работу. Вернулся сюда, попросился на старое место. Я уже нанял другого садовника и сказал ему об этом. Через пару недель старик бросился в этот колодец. – Хемингуэй скрестил свои волосатые руки и замолчал. Хитрой Конторе я, видимо, подходил лишь в том случае, если разгадаю эту загадку.
Мне хотелось послать его подальше – сказать, что работу в Конторе я уже получил, а раньше работал настоящим шпионом. Вместо этого я спросил: