– «Касабланка», – с мелодичным смехом поправила миссис Линдстром.
Я смекнул, что это названия фильмов, хотя ни одного не смотрел, и лица с именами наконец-то совпали. Кино я использовал в основном для того, чтобы отвлечься от каких-то насущных дел, и тут же забывал содержание, выйдя из зала. Но «Сержант Йорк»[17] мне понравился. А эту женщину я и на экране-то ни разу не видел, только ее фотографии на журнальных обложках.
– Теперь, когда мы все познакомились, – Хемингуэй поклонился, как метрдотель, – не перейти ли нам от восторгов к трапезе, пока Рамон не погнался за нами с мачете?
Мы проследовали в столовую.
– От восторгов к трапезе. – Геллхорн, передразнив мужа, взяла под руку доктора Эрреру и пошла вслед за Бергман и Купером. Хемингуэй пожал плечами, предложил руку Ибарлусиа, получил кулаком в плечо и жестом пригласил нас с Гестом пройти вперед.
Когда Хемингуэй пошел за книгой, мы приступили уже к основному блюду – ростбифу под недурным соусом со свежими овощами.
– Вы читали его новую книгу, мистер Лукас? – спросила Бергман, сидящая напротив меня.
– Нет, – сказал я, – а что за книга?
– «По ком звонит колокол». – Марта Геллхорн была очень радушной хозяйкой во время ужина – на удивление чинного, со слугами в белых перчатках, стоящими в ряд, – но сейчас не могла скрыть своего нетерпения. Здесь, видимо, всем полагалось быть в курсе трудов ее мужа. – Книга стала бестселлером и в сороковом, и в прошлом году. Получила бы Пулитцеровскую премию, если б этот старый ублюдок, извините за мой французский, – если бы Николас Мюррей Батлер[18] не наложил вето на единогласную рекомендацию всех остальных. Вышла тиражом двести тысяч как книга месяца, а «Скрибнерс» выпустило тираж вдвое больше.
– Это много? – спросил я.
– Книга чудесная, мистер Лукас, – сказала Бергман, как бы предупреждая ехидный ответ хозяйки. – Я перечитывала ее много раз и просто влюбилась в Марию. Такая невинная и в то же время решительная, так сильно любит. Мой друг Дэвид Селзник думал, что я идеально подошла бы для этой роли. Ну, вы знаете, его брат Майрон – Папин киноагент…
– Продал права «Парамаунт» за сто пятьдесят тысяч долларов, – вставил Купер, наколов на вилку кусочек ростбифа. Ел он по-европейски, держа вилку в левой руке. – Невероятно, но факт. Извините, что перебил, Ингрид.
Она снова коснулась его руки.
– Невероятно, вы правы – но книга стоит того.
– И что же, будете вы Марией? – спросил доктор Эррера.
Она опустила глаза.
– Увы, доктор. Я пробовалась на роль, но Сэм Вуд – режиссер, заменивший мистера Демилля, – решил, что я слишком высокая, слишком старая и попа у меня широковата, чтобы бегать весь фильм в штанишках.
– Ерунда это, сеньора Бергман, – сказал Патчи Ибарлусиа, подняв бокал как для тоста. – Ваша попа – произведение искусства, дар божий для ценителей прекрасного во всем мире.
– Спасибо, сеньор Ибарлусиа, – с улыбкой сказала Бергман, – но мой муж соглашается с Сэмом Вудом. Как бы то ни было, роль мне не дали – ее получила Вера Зорина, балерина.
– Несмотря на мои протесты, – сказал вошедший Хемингуэй. – Но дело еще не кончено. Я еще не закончил с «Парамаунт», дочка. Ты будешь Марией. – Он обвел взглядом джай-алаиста, доктора и меня. – Потому Ингрид с Купом и приехали ко мне тайно – в случае чего они будут всё отрицать. У нас тайный сговор с целью правильно подобрать актеров для этого чертова фильма. Я с самого начала знал, что Робертом Джорданом будет Куп, а дочка должна стать Марией.
– Но они уже начали съемки, Папа, – заметила Бергман. – В прошлом апреле, в Сьерра-Неваде.
Купер поднял длинный палец, привлекая к себе внимание.
– Только фоновые и боевые сцены. В декабре они, по слухам, работали сверхурочно, по колено в снегу, чтоб заснять, как бомбят Эль Сордо. Выпросили у воздушных сил эскадрилью бомбардировщиков. Сидят они, значит, в воскресенье, ждут, отморозили себе все как есть, и тут им сообщают, что самолетов не будет – а если вдруг какие-то прилетят, пусть скорей прячутся. Дело было 7 декабря.
– Перл-Харбор, – пояснила Геллхорн мне, Гесту и доктору, как самым тупым. – А помнишь, Ингрид, наш разговор два года назад в Сан-Франциско? Я первая тебя рекомендовала на эту роль, задолго до того, как Эрнест сказал это в «Лайф». До того еще, как мы с ним поженились. Помнишь, дорогой? Книгу я читала на «Рексе», когда ехала из Италии. Ингрид тоже там была и носила свою малютку на спине, как бегущая от немцев крестьянка. Потом я увидела тебя в этом фильме с Лесли Говардом…
– «Интермеццо», – сказала Бергман.
– Да-да, и сказала Эрнесту: вот она, Мария твоя.