— Пока, — котовато хмыкнул Гордей. — А там принципиальный товарищ Случай разведёт всех по своим кочкарикам…
— Никаких товарищей! Никаких случаев! Никаких разводов! Чем намыливаться лезть в чужой огород, лучше б в своём навёл хозяйский порядок! — на подкрике востребовал Валерка, тыча пальцем на унылые, приконченные колорадом, картофельные рядки, что по обе стороны тропинки сиротливо, заброшенно сливались по бугру к Чуракову рву.
— Ты что-то имеешь против моей дорогой евронедвижимости? — в печали обводит Гордей взглядом свою деляночку у стёжки.
— Имею, Го-одь! — дурашливо выкрикивает Валерка. — Гля! По-ударному домолачивает твоё имение!
Валерка заливается тонким, лающим смехом.
Смех у Валерки неприятный. Какой-то пустой, сухой, отталкивающе трескучий.
"Козлиный хохот", — раздражаясь, думает Гордей о Валеркином смехе.
— Силё-ё-ён бродяга! — сквозь затухающий смех выталкивает Валерка из себя слова. — Силё-ё-он… Читал сам… Так и написано… Само легло в память… "Катастрофическое размножение этого вредителя привело к тому, что в отдельных местах на побережье Атлантического океана жуки образовали слой до 50 сантиметров толщиной, препятствуя движению транспорта, и даже вынудили жителей Бостона в 1874 году на время покинуть город". Что вытворял! А? А что вытворяет сейчас? Уже у нас? Что ты сажал — в зиму пойдёшь без картошки, что я не сажал. Ещё не хватало, чтоба я персонально колорадскому гаду картошку сажал! Перед колорадом мы все равны, как в бане. Уравнял нас жучина! Уравня-ял!..
— Уравнял… Уравнял… — вязко, с тяжёлым ядом соглашается Гордей. — Захлопнул бы, ёк-макарёк, своё жевало!
Гордея забирает злость. Какой-то Валерка с колокольчиками в башне подшкиливает! И самое нелепое то, что этот Нерукопожатый прав. Всё слопал колорад! Уныло торчит картофельная ботва без листа. Одни пониклые, изъеденные во многих местах голые палочки.
Гордей подкопал один куст, другой — нету даже и завязи! Где не добил колорад, допекла жара несусветная.
— Недоскрёб твою мать! — подавленно роняет Гордей. — Ехать в зиму без своей картошечки…
— Что без, то без, — соглашается Валерка. — Вот что творит твоя лень! Тебе ли мечтать о мешке картошки на зиму? Сидишь же на золотой жиле! Ты чего тянешь с приватизацией Земли?
— Отвянь!
— Чего отвянь? Ну чего отвянь? Никакой же липы! Всё законно ж! Тебе ль напоминать? По международным законам, страны не могут заявлять о том, что владеют планетами или звёздами. Однако для отдельных лиц никаких запретов не писано. Вот где лазеища! Со своей идеей прихватизации Земли ты уже сколько носишься? А где, засоня, дела? Дела пекут другие. Смотри! Уведут у тебя Землю! За это время американ Деннис Хоуп хопнул Луну! Оформил у местного нотариуса Луну себе в собственность и спокойнушко продаёт участки земли на Луне всем желающим. Озолотился дядяй! За участок в сорок соток берёт всего-то две тыщи девятьсот зелёных. Можешь и ты участочек купить через "Лунное Посольство в России". Уже вон и баба просвистела поперёд тебя! Испанка Анхелес Дюран в местной нотариалке нагнула само Солнце в свою собственность! Приватизировала Солнце! Теперь эта Анхелка намерена драть плату со всех, кто пользуется Солнцем. А разве Землёй меньше пользуется народу? Ну чего ты спишь? Лень на минуту сбегать к нашему районному нотариусу в Нижнедевицке? В золоте б уже весь тонул! Как же! Господин Нельзяин[11] всея планеты Земля! Зла на тебя не хватает!
С досады Валерка плюнул.
— Ну ты, недоскрёбка, свои микробы не раскидывай на моём владении! — осадил его Гордей.
Валерка подобрал на тропке обгорелую спичку, принялся ковыряться ею в ухе.
Глеб хлопнул Валерку по колену.
— Ну зачем спичкой? У тебя что, пальца нет? Никакими палочками в ухо не лазь, а ковыряй пальцем. Пальцем далеко не залезешь и проблем не наковыряешь.
Валерка отмахивается от совета и знай долбит своё:
— Сплюшка! Ты не думал… Вот помрёшь, хоть кто купит твой скелет? Вон французы даве за полмиллиона хватанули скелет сибирского шерстистого мамонта. Валялся-валялся себе в вечной мерзлоте и нате из-под кровати! Таки отыскали! Торганули! Вот с барышом теперь уважаемые граждане-товарищи сибиряки! Если ты живой ничего не хочешь предпринять, чтоб обмиллиардиться, так, может, на мёртвого на тебя появится спрос? Как думаешь, сколько за твой скелет дадут?
— Ничего не дадут, — хохотнул Гордей. — Я не шерсистый.