«Помни, ковчег был построен любителем. Профессионалы построили “Титаник”», – писали Л. Фейербах и Д. Берри.
И пусть эта книга местами написана довольно наивно и упрощенно, но она для меня гораздо лучше и ценнее сотен других, написанных заумно, но на основе устаревших знаний и стереотипов.
Введение
Почему я радикально перестроил свое питание
День, когда мое сердце дало сбой
Это случилось несколько лет назад, в один из тех весенних вечеров, когда воздух еще восхитительно свеж. Совершая привычную пробежку, я заметил что-то неладное. За несколько недель до этого я обратил внимание на неприятное покалывание, никогда прежде меня не мучившее, но к нему я уже почти привык. Теперь же произошло следующее: сделав первые шаги после пробежки, я почувствовал необычное нарушение сердечного ритма.
Ничего страшного, просто вид кардиологической икоты[1], которая сразу же прошла.
Я побежал дальше, как вдруг, не преодолев и километра, резко остановился, словно на полном ходу налетел на невидимую стену, которая грубо и жестко вынудила меня застыть на месте. Не знаю точно, как описать это чувство. Как будто сердце крепко стискивают и расплющивают стальные пальцы. Болезненно, но это далеко не самое худшее. Самое худшее или опасное – всепоглощающая сила, с которой «это» придавливает тебя к земле и ставит на колени. Ты останавливаешься, но совсем не потому, что сделать передышку кажется разумной идеей, нет. Тебе приходится остановиться. И вот ты стоишь, держишься за грудь, хватая ртом воздух, и надеешься, что это пройдет. Что на этот раз, еще раз, тебя пощадят и ты, как всегда, счастливо отделаешься.
Понятия не имею, сколько я так простоял – слегка согнувшись, положив руки на бедра, кашляя, тяжело дыша… Наконец я осторожно двинулся дальше, время от времени робко пытаясь перейти на бег трусцой и делая передышки.
Продолжить пробежку я уже не решился.
Всю свою жизнь я любил бегать трусцой. Никогда не делал этого из соображений заботы о здоровье, во всяком случае раньше. Скорее, наоборот: я был подобен алкоголику, в бутылке у которого плещутся километры. Здоровье всегда было для меня чем-то само собой разумеющимся.
Я не задумывался над тем, что ем. Работая редактором раздела, посвященного науке, в берлинской газете Tagesspiegel, я спокойно мог целыми днями поддерживать работоспособность организма одним лишь кофе и картофельными чипсами. Сегодня мне неловко в этом признаться, но в то время, к великой зависти племянников, я был для них дядей, который завтракает шоколадом, а заканчивает день пачкой перченых чипсов, запивая все это пивом. Когда они приходили ко мне в гости, то часто с недоверием спрашивали: «Ты что, правда ешь чипсы на ужин?» – «Бывает иногда!» А почему бы и нет? Я мог есть то, что хочу, и обладал какой-то удивительной способностью сопротивляться ожирению.
Ну а потом, где-то после 35, мой талант оставаться стройным, не прилагая каких бы то ни было усилий, просто взял и испарился. Организм уже не мог перерабатывать вредную еду без видимых последствий. Хоть я и бегал чуть ли не каждый день, у меня все равно появился животик – точнее сказать, исключительно стойкий спасательный круг.
Возможно, было бы лучше, если бы я вообще не бегал. Быстрее бы стал жирным и уяснил, что творю с собственным телом. Но я просто немного располнел и считал себя подтянутым. Вплоть до того самого весеннего вечера, когда мое сердце нажало на аварийный тормоз.
Можно подумать, что поступивший в тот вечер предупредительный звоночек заставил меня раскаяться, пробудил, напугал. Но сначала я так ничего и не предпринял, потому что привык видеть себя устойчивым к ожирению атлетом и изо всех сил цеплялся за это представление. Должно быть, ошибалось мое тело.
Шли месяцы, а у меня все оставалось по-прежнему. И как ранее я привык к нарушениям сердечного ритма во время пробежки, так теперь свыкся с сильными, а иногда и более слабыми приступами. Я уже не мог бегать так легко и свободно, как прежде. Вместо этого каждая пробежка грозила мне перспективой отказа сердца. И ждать оставалось не так уж и долго.
А потом настал момент, когда приступы начали случаться по ночам, во время сна. В полубессознательном состоянии я обхватывал себя руками, сжимал подушку или в панике бросался к жене на шею. «Все хорошо, это просто сон, – пыталась успокоить она. – Тебе приснился кошмар». Но я знал или, по крайней мере, догадывался, что это было на самом деле.
1
Кардиологическая икота возникает при заболеваниях и состояниях, сопровождающихся поражением или раздражением диафрагмального нерва, среди которых – болезни органов сердечно-сосудистой системы и другие.