Фракция Красной Армии
Концепция городской герильи
Мы проводим чёткую грань между ним [врагом] и собой.
Если враг борется с нами, это хорошо, а не плохо:
Я считаю, что когда мы — будь то отдельный человек, партия, армия или школа — не подвергаемся нападкам врага, то это плохо, ибо это безусловно означает, что мы оказались с ним в одном болоте. Когда же враг выступает против нас, то это хорошо, ибо показывает, что мы проводим чёткую грань между ним и собой. Если враг яростно нападает и изображает нас в самом мрачном свете как людей, лишенных всяких достоинств, то это ещё лучше, ибо доказывает, что мы не только проводим чёткую грань между ним и собой, но и имеем большие успехи в работе.
26 мая 1939[1]
Поддержим вооруженную борьбу!
1. Конкретные ответы на конкретные вопросы
[я] по-прежнему твердо убежден в том, что, не исследовав, нельзя претендовать на право высказывать свое мнение.
Некоторые товарищи уже определились в своем мнении о нас. Для них даже соотнесение «этой анархической группы» с социалистическим движением — «демагогия буржуазной прессы». В своих представлениях об анархизме, которые они используют для лжи и доносов, они недалеко ушли от прессы Шпрингера[3]. Мы предпочли бы ни с кем не вести обсуждения на таком вульгарном уровне.
Многие товарищи хотят знать, что мы сами думаем о своей деятельности. Письмо в «883»[4] в мае 1970 года было слишком общим; магнитофонная запись Рэй[5], фрагмент из которой вышел в «Шпигеле», и без того была недостоверной и происходила из контекста частной дискуссии. Рэй собиралась использовать его как памятку для своей собственной статьи. То ли она нас провела, то ли мы ее переоценили.
Если бы наша практика была такой опрометчивой, как иные формулировки оттуда, нас бы уже поймали. «Шпигель» заплатил Рэй за это гонорар в 1000 долларов.
Ясно, что почти всё, что газеты пишут о нас — и как они это пишут — всё это ложь. Планы похищения Вилли Брандта[6] призваны заклеймить нас политическими идиотами[7], а причастность к похищению детей — неразборчивыми в выборе средств преступниками. И так вплоть до «достоверных подробностей» в «Конкрете», где, разумеется, высосаны из пальца только незначительные детали по делу. То, что у нас будто бы есть «офицеры и солдаты», что кто-то у кого-то в «крепостной зависимости», что когда-то кто-то должен был быть «ликвидирован», что товарищи, которые с нами расстались, должны были нас бояться, что мы с винтовкой наперевес получаем доступ в квартиры или достаем паспорта, что мы будто бы осуществляли «групповой террор» — все это просто грязь.
Кто представляет себе нелегальную организацию вооруженного сопротивления по образцу добровольческого корпуса (фрайкора)[8] и феме[9], сам желает погрома. Психические механизмы, порождающие подобные проекции, исследовались в связи с фашизмом в «Авторитарной личности» Хоркхаймера/Адорно[10] и в «Психологии масс и фашизме» Райха. Революционный компульсивный характер[11] — это contradictio in adjecto, противоречие в определении. Революционная политическая практика при существующих условиях — если не в общем — предполагает все большую перманентную интеграцию индивидуального характера и политической мотивации, то есть политическую идентичность. Марксистская критика и самокритика не имеет никакого отношения к «самоосвобождению», а, напротив, тесно связана с революционной дисциплиной. «Просто опубликовать сенсацию» тут, конечно, хотели вовсе не какие-то абстрактные «левые организации» под анонимным именем «автор», а сам «Конкрет», редактор которого — левая рука Эдуарда Циммерманна[12] — заботится кроме всего прочего и об имидже издания, чтобы этот порнушный журнал не потерял своей рыночной ниши[13].
Многие товарищи также распространяют о нас лживые слухи. Они придают себе важности, рассказывая, что мы будто бы проживали у них, что они организовывали нашу поездку на Ближний Восток, что они будто бы имели информацию о контактах, квартирах, что они что-то для нас делали, хотя они ничего не делали. Некоторые хотят только показать этим, что они «в деле». На этом попался Гюнтер Фойгт[14], который кичился перед Дюрренматтом своей принадлежностью к освободителям Баадера; ему пришлось пожалеть о своем поведении, когда пришли фараоны. Оправдаться, даже если оправдание соответствует истине, оказалось совсем не так просто. Некоторые хотят доказать, что мы глупые, ненадёжные, неблагоразумные сорвиголовы. Так они настраивают других против нас. В действительности, они судят о нас по себе. Они потребляют. Мы ничего не можем поделать с такими болтунами, для которых антиимпериалистическая борьба разыгрывается за чашкой кофе.
1
Мао Цзэ-дун. Быть объектом нападок врага — дело хорошее, а не плохое (26 мая 1939 года) // Мао Цзэ-дун. Выдержки из произведений. Пекин, 1967.
2
Мао Цзэ-дун. Предисловие и послесловие к «Обследованию деревни» (март-апрель 1941 года). Здесь и далее перевод цитат из Мао дается по изданию: Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Пекин, 1967.
3
Значительная часть социалистических организаций и изданий (в первую очередь — просоветских), стремясь избежать обвинений в «симпатиях к терроризму», в тот период тщательно отмежевывалась от РАФ, утверждая, что эта организация — не левокоммунистическая, а «анархистская».
4
6
7
Вилли Брандт был одним из немногих в руководстве СДПГ идейных социал-демократов и последовательных антифашистов, поэтому именно его похищение было бы с политической точки зрения верхом нелепости.
8
9
10
В данном случае речь идет, в отличие от упоминающейся ниже работы В. Райха, не о книге, а о самой концепции «авторитарной личности» — в том виде, в каком она была сформулирована Хоркхаймером и Адорно в «Диалектике просвещения».
11
Здесь употреблен термин из классификации характеров по Вильгельму Райху.
12
13
Эта фраза — отражение личных обид и острых конфликтов между теми вчерашними соратниками, кто (как У. Майнхоф) ушел в подполье, и теми, кто (как главный редактор «Конкрета» Клаус Райнер Рёль, муж Майнхоф) побоялся это сделать.
14