Не надо провоцировать, или что не понятно в Европе[26]
В конце мая 2015 года Москву посетил французский режиссёр-документалист, лауреат множества премий Жан-Мишель Карре (Jean-Michel Carrė). Снимая свой очередной фильм о евразийстве, роли философа Александра Дугина в его развитии, Карре попросил меня встретиться для записи довольно развёрнутой беседы. На основании некоторых фрагментов данной беседы, наибольшим образом касающихся Европы и её взаимоотношений с Россией, и подготовлен следующий фрагмент данной книги. Полностью же текст данного интервью вошёл в книгу «Имперский разговор. Империя, геополитика, идеология, традиция»[27].
Евразийство — русская идея
Ещё в 1990-х годах русский философ Александр Дугин предвосхитил восстановление евразийской цивилизации, большого пространства от Владивостока до Дублина. Что мы видим сегодня? Восстановление евразийского пространства. Сегодня Россия справляется с теми вызовами, о которых Дугин писал ещё в вышедшей в 1997 году книге «Основы геополитики»[28], предсказывая великую войну континентов и геополитическое противостояние Запада с вновь возрождающейся российской имперской государственностью. Философ Александр Дугин создаёт концепты, идеологические модели, проистекающие из анализа хода истории, из геополитической логики, из сути русского бытия и русского сознания, моделируя вызовы и описывая возможные алгоритмы развития на много лет вперёд. Практические действия, наблюдаемые сегодня, полностью совпадают с теоретическими выкладками евразийцев, но только с задержкой в несколько лет. Сейчас этот интервал — между прогнозом Дугина, и той исторической реальностью, с которой мы сталкиваемся — сокращается.
Жан-Мишель Карре указывал на то, что евразийская идея, формирующая основные политические тренды в нынешней России, сама по себе не нова. Она сформировалась в начале XX века в эмигрантской среде. Французского документалиста интересовало, в чём отличие евразийской философии, лежащей в основании этого течения, и сегодняшней евразийской идеологии? И какого рода прагматический, практический инструментарий предлагает евразийская концепция, каковы конкретные инструменты, которыми может воспользоваться российская власть?
Вся история развития русской цивилизации представляет собой евразийский синтез славянского и тюркского начал, православной и исламской традиции, многообразия культур и религий. (Не их растворения и смешения, как на Западе, но сохранения и взаимного познания). Но до начала ХХ века все эти исторические предпосылки развития России как евразийской цивилизации не артикулировались подобным образом. Сам концепт евразийства возник в эмигрантской среде уже после Октябрьской революции в предвидении того, что в большевистском режиме проступят все те же имперские константы, которые присутствовали на протяжении всей истории развития российской государственности. Представители белоэмигрантской среды в какой-то момент обнаружили в большевистском режиме, который они изначально жёстко отрицали и не принимали ни в каком виде, то, что для русского патриота всегда являлось ценностью. А именно: утверждение российской, русской по своей сути, государственности; укрепление державности; пересборку, хоть и на других идеологических основаниях, Романовской империи, усиление её, и даже выход в определённых областях за пределы прежнего влияния. То есть, создание столь же могущественного государства, особенно если брать сталинский период, но уже с учётом интересов русского большинства — русского народа, — что не принималось во внимание романовскими элитами, и привело, в итоге, к отчуждению этих элит от масс. Это, в свою очередь, во многом и предопределило драматические события двух революций 1917 года. Российская элита в конце существования Романовской империи, действительно, стала абсолютно чужеродной русским массам. Её отчуждение от русского народа лишь нарастало. Романовская элита была ориентирована строго на Запад, говорила на французском и немецком языках, а русские цари и великие князья роднились с королевскими домами западных государств. При этом они в упор не замечали свой народ, который жил, как бы, сам по себе, и всё меньше, особенно при правлении династии Романовых, считал эту элиту своей. Когда отчуждение превысило все возможные масштабы, тогда и произошли те самые революционные изменения, которые снесли романовскую элиту целиком, уже не разбирая, кто плохой, а кто хороший. И не только элиту, но всю систему государственного устройства. В этом евразийцы обнаружили свою правду. Именно они впервые в эмигрантской среде признали, что народ имел основания поступить так с абсолютно отчуждённой элитой, а большевики, в конечном итоге, лишь приняли на себя функции выразителей воли народа, который хотел большего соучастия в истории своего государства. Что есть ни что иное, как народная демократия — соучастие народа в собственной судьбе.
26
Подготовлено на основе интервью французскому режиссёру-документалисту Жану-Мишелю Карре (Jean-Michel Carrė) от 26 мая 2015.
27