Размышляя спустя много лет над причинами расправы над ним, Авдеенко писал: «Какое зловещее совпадение! В одно и то же августовское время убит Троцкий, а я распят на страницах любимой „Правды“. Как неожиданно, как страшно время соединило две судьбы, абсолютно чуждые друг другу… Не время соединило мою беду с бедой Троцкого, а одна и та же карающая, мстящая рука. Понял задним числом и причину необыкновенного, сильнейшего возбуждения Сталина в ту ночь, когда встретился с ним, когда подвергся расправе. Возбудила хозяина кровь Троцкого, его разрубленный череп, предсмертные крики» [944].
Раздражение и гнев Сталина были, по-видимому, во многом вызваны беспокойством по поводу того, не будут ли пойманы соучастники убийства и не «расколется» ли Меркадер, сообщив следствию подлинные мотивы и имена организаторов террористического акта.
Как сообщил 5 марта 1954 года Эйтингон, вечером 20 августа, когда мексиканское радио передало подробности покушения на Троцкого, он и «Мать» немедленно покинули Мексику, выехав на Кубу [945]. Через несколько дней об этом было сообщено Сталину.
Однако и это известие не внесло полного успокоения в жизнь Кремля. Соучастники убийцы, находившиеся за пределами СССР, могли быть арестованы и открыть на следствии подлинную причину убийства и имя убийцы. Как вспоминал Судоплатов, «мне было официально объявлено, что людьми Эйтингона и их работой наверху довольны, но участники операции будут награждены только после возвращения в Москву… Берия спросил меня, удалось ли Каридад, Эйтингону и Григулевичу спастись и надёжно спрятаться. Я ответил, что у них хорошее укрытие, неизвестное Меркадеру» [946].
Это свидетельство говорит о том, что у главных организаторов убийства оставались опасения относительно поведения Меркадера на следствии. Некоторое успокоение принесли первые сообщения о том, что Меркадер точно придерживается в своих показаниях изготовленной для него в НКВД легенды. 19 сентября 1940 года Берия послал спецсообщение Сталину и Молотову: «НКВД направляет вам в переводе с английского письмо, найденное мексиканской полицией в кармане арестованного Жака Морнара. Письмо добыто агентурным путём» [947].
Лишь в июне 1941 года, после возвращения Эйтингона и К. Меркадер в Москву, Берия направил Сталину следующее представление к правительственным наградам: «Группой работников НКВД в 1940 г. было успешно выполнено специальное задание. НКВД СССР просит наградить орденами Союза ССР шесть товарищей, участвовавших в выполнении этого задания. Прошу вашего решения». На этом документе Сталин наложил резолюцию: «За (без публикации)».
В закрытом Указе Президиума Верховного Совета СССР награждёнными орденами значились: К. Меркадер, Судоплатов, Эйтингон, Григулевич, Василевский и Пастельняк (двое последних были работниками советских резидентур в Париже и Нью-Йорке, внесшими важную лепту в подготовку и организацию террористического акта) [948].
XIV
Деятельность НКВД по борьбе с «троцкистами» после смерти Троцкого
Согласно данным, приведённым в книге Волкогонова, вскоре после получения известия об убийстве Троцкого Берия, исходя из указаний Сталина, отдал распоряжение о «ликвидации в лагерях активных троцкистов». Накануне войны по лагерям прокатилась ещё одна, малозаметная волна, сметающая последних осуждённых, причисленных к «активным троцкистам» [949], [950].
После смерти Троцкого не прекратилось внедрение агентов НКВД в зарубежные троцкистские организации, особенно в Социалистическую рабочую партию США. Судоплатов относил такие акции к «важным приоритетам в работе советской разведки в 1930—1940-х годах» потому, что Сталин хотел получить информацию о том, что будет происходить в троцкистских кругах после убийства Троцкого: «Будут ли троцкисты обладать силой и представлять угрозу для СССР без своего лидера?» Поэтому Сталин регулярно продолжал читать сообщения, приходившие от агента, который сумел проникнуть в редакцию троцкистской газеты, издававшейся в Нью-Йорке. «От него,— вспоминал Судоплатов,— мы получали информацию о планах и целях их движения и строили соответственно свою деятельность по борьбе с троцкизмом. Нередко Сталин имел возможность читать троцкистские статьи и документы ещё до того, как они публиковались на Западе» [951].
948
Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 130 ; Московские новости. 1992. № 31. 2 августа.
950
Но и на этом борьба с «троцкизмом» внутри страны не закончилась. После войны, уже в 1947 году, Сталин отдал распоряжение «о создании тюрем и лагерей самого строгого режима для особо опасных государственных преступников, и в первую очередь для «троцкистов…» (Волкогонов Д. Троцкий. Кн. 2. М., 1994. С. 203). И хотя Волкогонов относится к такой «перестраховке» достаточно иронично, не допуская мысли о том, что в действительности могли ещё существовать троцкисты — по его мнению, даже в середине 30‑х годов их насчитывалось всего 300—400 человек,— этот факт говорит о реально существовавшем сопротивлении вплоть до самой смерти Сталина. Подтверждением этой мысли может служить раскрытие в 1951 году двух молодёжных троцкистских организаций в Москве и Ленинграде, лидеры которых были расстреляны. Как вспоминает член московской организации «Союз борьбы за дело революции» М. Улановская, в их группе, считавшей себя троцкистской, не только ставилась целью борьба с существующим режимом, но и обсуждался вопрос о физическом устранении Сталина (Улановские И. и М. История одной семьи. М. 1994. С. 297).