После почти месячных переговоров выяснилось, что финская делегация по-прежнему не согласна на отторжение части своей территории. 3 ноября Молотов прибег к угрозам, заявив: «Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь будет предоставлено слово солдатам» [380]. 9 ноября переговоры были прерваны, и финская делегация отбыла в Хельсинки.
26 ноября произошёл спровоцированный советскими войсками пограничный инцидент около советского села Майнила, расположенного на Карельском перешейке. Обвинив в угрожающей ноте финляндскому правительству финские военные части в провокационном обстреле советских войск, советское правительство утверждало, что «сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создаёт угрозу для Ленинграда, но и представляет на деле вражеский акт против СССР, уже приведший к нападению на советские войска и к жертвам». В этой связи финляндскому правительству предлагалось в одностороннем порядке незамедлительно отвести свои войска на 20—25 км от советско-финской границы [381].
В ответной ноте финляндское правительство заявило, что оно произвело срочное расследование данного инцидента, которым было установлено, что артиллерийские выстрелы были произведены не с финляндской, а с советской стороны. В ноте было предложено провести переговоры об обоюдном отводе советских и финских войск на известное расстояние от границы [382].
29 ноября Молотов произнёс речь по радио, в которой уже не упоминал о незначительном инциденте в районе села Майнила, а утверждал, что в последние дни на советско-финляндской границе «начались возмутительные провокации финляндской военщины, вплоть до артиллерийского обстрела наших воинских частей под Ленинградом, приведшего к тяжёлым жертвам в красноармейских частях». Предложение финской стороны о совместном расследовании пограничных инцидентов и о взаимном отводе войск от границы Молотов объявил «нахальным отрицанием фактов, издевательским отношением к понесённым нами жертвам, неприкрытым стремлением и впредь держать Ленинград под непосредственной угрозой своих войск». На этом основании он заявил о разрыве Советским правительством пакта о ненападении, заключённого с Финляндией в 1932 году, и о немедленном отзыве из Финляндии политических и хозяйственных представителей СССР [383].
Готовясь к агрессии против Финляндии, советское руководство весьма низко оценивало не только военный потенциал, но и внутреннее положение в Финляндии. 29 ноября Каганович на заседании коллегии НКПС доверительно заявил: «У нас есть сведения, что у этого (финляндского.— В. Р.) правительства положение довольно шаткое. Они мобилизовали много людей, кормить нечем, одевать не во что, денег у них не так много… Я не могу сейчас ничего определённого сказать, не могу вам сказать кое-что, но соображаю, что эта сволочь, эти шуты гороховые… если они бросят нам вызов, то я думаю, что если придётся, никто из вас не откажется (идти на войну.— В. Р.). (Бурные аплодисменты.)» [384]
В 8 часов 30 ноября 1939 года орудия береговой обороны Кронштадта открыли огонь по территории Финляндии, вслед за чем началось вторжение советских войск в эту страну.
Вспоминая о своей встрече в этот день со Сталиным, Молотовым и Куусиненом, Хрущёв рассказывал: «У Сталина сложилось такое мнение, что после того, как Финляндии будут предъявлены ультимативные требования территориального характера, и в случае, если она их отвергнет, придётся начать военные действия. Я лично не возражал… Насчёт войны с Финляндией думал: достаточно громко сказать им, и всё. А если не услышат, то разок выстрелить из пушки, и финны поднимут руки вверх, согласятся с требованиями. Сталин заметил: „Сегодня начнётся это дело“». По словам Хрущёва, он и Куусинен узнали на квартире у Сталина, что «первые выстрелы уже совершены именно с нашей стороны» [385].
К началу войны Финляндия располагала шестью дивизиями, на вооружении которых находилось 280 орудий, 15 танков и 150 самолётов. Для разгрома этих сил советское командование сосредоточило 20 стрелковых дивизий, более 4 тыс. орудий и минометов, около 2 тыс. танков и более 960 самолётов. Предполагалось, что эта группировка обеспечит проведение операции за 10—15 дней, а сама война будет скоротечной и во всяком случае не представит больших трудностей для Красной Армии [386].