Исходя из анализа используемых в управлении ресурсов власти, М. Вебер выделил три основных типа ее легитимности[76]:
• традиционный – основан на вере в необходимости издавна существующих порядков, традиций и обычаев, устанавливающих, кто имеет право на власть, а кто ей должен повиноваться. Традиционное господство имеет место в патриархальных обществах, организованных по подобию семьи, где повиновение отцу, главе рода, представляется естественным, считается в порядке вещей и схоже по своим психологическим механизмам с простым подражанием;
• харизматический (от греч. harisma – божественный дар) – базируется на вере в исключительные личные качества политического лидера, на его способности должным образом осуществлять власть. Личность носителя харизматического авторитета заслоняет стоящие за его спиной политические институты.
• рационально-легальный – опирается на веру участников политического процесса в справедливость существующих правил формирования власти.
Необходимо отметить, что на практике вышеперечисленные типы легитимности власти не всегда существуют в чистом виде, они взаимно дополняют друг друга, создавая новые смешанные типы.
Политическая власть как одно из важнейших проявлений власти характеризуется реальной способностью класса, группы, индивида реализовывать свою волю, выраженную в политике. Подчеркнем, что понятие политической власти гораздо шире понятия власти государственной, так как политическая деятельность осуществляется не только в рамках государства, но и в других составных частях социально-политической системы: в рамках партий, профсоюзов, международных организаций и т. д.
Таким образом, государственная власть – это политическая власть, осуществляемая специальным обособленным аппаратом на определенной территории, на которую распространяется государственный суверенитет. Она имеет возможность обратиться к средствам организованного и законодательно закрепленного насилия. Это – самая полная, самая развитая, высшая форма политической власти.
Государственная власть имеет свою внутреннюю структуру. Обычно ее составляют органы, выполняющие законодательные, исполнительные и судебные функции. Мировая политическая теория и практика выработала систему, согласно которой эти органы должны быть автономны и независимы друг от друга. Таким образом исключается возможность монополизации, узурпации власти каким бы то ни было органом, партией или личностью.
Механизм политической власти в современном демократическом государстве имеет сложную иерархическую структуру, в которой формальным первичным «субъектом» и источником власти выступает народ, передающий властные функции своему официальному представителю, опосредующему его агенту – государству. Государство, в свою очередь, распределяет полномочия среди «носителей» по «горизонтали» (законодательная, исполнительная, судебная отрасли власти) и по «вертикали» (центральные, региональные и местные органы власти) с тем, чтобы управлять населением страны («объектом» властвования) от имени всего общества («субъекта» властвования). Именно такой формально-юридический механизм заложен и в систему политической власти Российской Федерации, определенный ст. 3 Конституции РФ (1993 г.). Статья эта звучит так: «1) Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 2) Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления».[77]
По нашему мнению, принцип «политическое многообразие» был заимствован и привнесен в Конституцию РФ 1993 г. из зарубежной политологии, о чем свидетельствует широко распространенное в общественной литературе в доперестроечное и особенно перестроечное время такое иностранное понятие, как «политический плюрализм».[78] Надо иметь в виду, что термин «плюрализм» (от лат. pluralis – множественный) впервые был использован в нормативно-правовой базе России в Федеральном законе РФ «Об образовании» от 10 июля 1992 г. № 3266-1, который закреплял свободу и плюрализм образования (п. 5 ст. 2).[79]
Однако мы не можем допускать нивелирование содержания и полностью отождествлять понятия «политическое многообразие» и «политический плюрализм». Это не тождественные, но рядом положенные категории. Постараемся в этом разобраться.
Понятие «политический плюрализм» впервые ввел в научный оборот в 1712 г. немецкий философ X. Вольф. Толковалось оно как «принцип устройства правового общества, утверждающий необходимость многообразия субъектов экономической, политической и культурной жизни общества»[80]. Являясь сторонником теории естественного права и выразителем идей просвещенного абсолютизма, ученый использовал этот термин для замены устаревших схоластических компендиумов новыми философскими категориями. Плюрализм, допускающий множественность взглядов, позиций, концепций, независимых и несводимых друг к другу, противоположен монизму (единственному способу рассмотрения многообразия явлений мира, исходящий из одного начала, единой основы (субстанции) всего существующего и построения теории в форме логически последовательного развития исходного положения) и дуализму (признающему два независимых начала)[81].
Поэтому исходным теоретическим началом политического плюрализма служит признание существования множества разнородных (а не однородных) факторов и механизмов политической власти, противоборство и равновесие социальных групп. При этом достигается единство общества по коренным проблемам его развития; оно предполагает многообразие интересов социальных, профессиональных, национальных, демографических групп, сопоставление их позиций с точки зрения экономики, социально-духовной жизни, политики, национально-культурных отношений. Это позволяет экономике, политике, морали, культуре быть относительно самостоятельными явлениями исторического процесса, не соотнесенными друг с другом по принципу соподчиненности и иерархической зависимости. Позитивное значение политического плюрализма в данной интерпретации состоит в том, что он объективно и априори ориентирует исследователя на познание отличительных черт изучаемого явления. А это значит, с точки зрения политологии, что политические принципы нельзя отождествлять с правовыми, как и юридические факторы с нравственно-психологическими и т. д.
К сожалению, в отечественном обществознании политическому плюрализму уделяется крайне мало внимания. В советское время вообще утверждалось, что теории политического плюрализма представляют собой реакционный идеологический миф, с помощью которого идеологи капиталистического мира пытаются доказать превосходство буржуазной демократии и завуалировать ее классовую сущность[82]. Несостоятельность доктрины плюралистической демократии усматривалась даже в том, что она выступает против социалистической демократии, пытается увековечить демократию в ее буржуазном содержании[83].
Безусловно, изложенное выше мало подходитполитико-правовой науке и политико-правовому анализу. Что касается современной научной интерпретации категории «политический плюрализм», то мы должны признать, что до сих пор она не имеет солидной теоретической основы, и весь политико-правовой анализ сливается в информационные потоки средств массовой информации или представляется в политических шоу. А в некоторых учебных пособиях, включающих в себя главы по социологии политики, «политический плюрализм» не упоминается ни как понятие, ни как общественное явление. Таким образом, «плюрализм», тем более «политический плюрализм», не попали в поле зрения представителей общественной мысли. Поэтому эти категории оказались пропущенными в «Кратком словаре по социологии». Очень возможно, что подписанный к печати в октябре 1988 г., он еще не успел вобрать в себя новую политическую терминологию, рожденную в эпоху реформирования российского общества.
78
79
Федеральный закон «Об образовании» от 10 июля 1992 г. № 3266-1. http://www.beratorgroup.ru/npa/obraz.html
81
Философский энциклопедический словарь / Ред. С. С. Аверинцев, Э. А. Араб-Оглы, Л. Ф. Иличев. 2‑е изд. М., 1989. С. 377, 486.
82
См.:
83
История политических и правовых учений / Под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М., 1995. С. 727–7231.