Чёрт побери, надо было дать неделю. Как раз неделю Мелисса уже здесь, и ещё неделя у неё в запасе. У Мелиссы-то в запасе, а вот у него, Риса Хаузера – вряд ли. Сегодня они летают на Стиксе, потом Мелисса отправится досыпать перед рабочим вечером, а ему предстоит рандеву, ради которого и был затеян этот визит. По результатам, скорее всего, придется подхватываться, причём очень быстро, а до постели дело так и не дошло.
И самое главное, Рис не успел разобраться, что представляет собой эта случайно встреченная рыжая кошка. А разобраться хотелось. Чуть ли не сильнее, чем переспать. В конце концов, секс это всего лишь секс, как бы ни был он хорош. Люди куда интереснее.
Вот взять, хотя бы, её крыло. Некоторое время назад известный военный концерн, специализирующийся на производстве гравиподвесов и гравикрыльев для десантников всех мастей, решил выпустить линейку элитных крыльев для спортсменов-штатских. Увы, решение оказалось крайне неудачным с коммерческой точки зрения.
Маневренные, быстрые, фантастически надёжные, крылья серии «Арджентайн» расходились из рук вон плохо. По мнению Риса, проблема заключалась в том, что в процесс проектирования вмешалось классическое «что бы ни делали, получается пулемёт». И сколько его ни серебри[9], пулемётом он и останется.
Полеты на гравикрыльях были привилегией людей состоятельных, а состоятельные люди не в последнюю очередь думают о том, как выглядит та или иная вещь. «Арджентайнам» не хватало изящества, если угодно – лоска. Точнее, лоска было хоть отбавляй, но лоска предельно специфического, чисто армейского. А увидеть красоту в военной технике дано далеко не каждому.
Кроме того, при изготовлении «Арджентайнов» использовались те же материалы, что и при производстве заказов, поступающих от армий. Что означало на практике значительный вес оборудования, отнюдь не добавлявший комфорта летуну. Мышцы, которые доводились до идеального внешнего вида занятиями с личными тренерами, элементарно не тянули нагрузку, рассчитанную на сугубых практиков-вояк.
Мелисса Тевиан летала на «Арджентайне». И это была ещё одна её загадка. Как будто и без того мало их! К примеру (Рис не поленился проверить), среди обитателей Большого Шанхая женщина с таким именем не числилась даже в качестве обладательницы рабочей визы.
Впрочем, это ещё ни о чём не говорило: «шанхайские консультанты» далеко не всегда жили по месту регистрации работодателя. Или пользовались именами, данными при крещении. Да и в самом Шанхае имелись люди без документов – и даже без имён. Но отнести к таковым обутую в «Сондерсы» любительницу полетов на гравикрыле было никак нельзя.
И при таком раскладе получается, что Серхио она наврала. Зачем? Вопрос-то пустячный… либо же она вовсе не Тевиан и, не исключено, даже и не Мелисса. Такое вполне возможно, разумеется, но менять имя просто для отпуска? Тогда… тогда там такой послужной список, что знакомство с этой женщиной проходит по разряду не полезных, а опасных. Именно по этой причине заказывать поиск по внешности и тем более генетическому кейкоду он не стал. Что-то подсказывало Рису Хаузеру, что это тот самый случай, когда многая знания – многая печали. Очень многая. Вплоть до летального исхода.
Ладно, думать о соответствиях и несоответствиях – или не думать, это уж как получится – будем позже. Сейчас следует убрать из головы посторонние мысли, Стикс не прощает рассеянности.
Кому-то это могло показаться странным, но сначала имя дали водопаду, а уже потом распространили его на всё течение, от истока до устья.
Где-то далеко, в горах, медленно таял ледник, давая жизнь чистой и зубодробительно холодной речушке. Потом она неспешно путешествовала по равнине, вбирая в себя всё новые и новые ручьи и реки, родники и дожди, и становилась, наконец, могучим потоком шириной чуть более трёх миль. А потом тектоническая плита заканчивалась, и поток падал в разлом около двух с половиной миль высотой. Рядом с этим монстром знаменитый земной водопад Виктория выглядел попросту бедным родственником.
Рис на секунду сжал ладонь лежащей рядом Мелиссы, почувствовал ответное пожатие, и тремя движениями – случайности в таком деле недопустимы! – перебросил рычаг запуска катапульты, установленной на борту тяжёлого коптера. Миг – и два человека взлетели, казалось, выше самого неба. Дальше было упоительное парение в воздухе таком чистом, словно его сделали из хрусталя. А потом переливающаяся радугами стена брызг приняла их в свои мокрые объятия, и не осталось ничего, кроме тумана и оглушительного грохота падающей воды.
А крыло не раскрылось. Вот взяло – и не раскрылось. Это было невозможно ни с какой точки зрения, но факт оставался фактом. Как и то, что, когда Рис попытался активировать подвес, не произошло решительно ничего. Он продолжал падать, а до поверхности – и отнюдь не пуховой перины – было ещё больше мили.
– Рис?! – прозвучал в ухе встревоженный голос Мелиссы.
– Падаю, – коротко отозвался он. Страха, как ни странно, не было. Совсем. Только досада – столько планов уже не осуществится! – и что-то вроде сочувствия по отношению к девушке. Полетала дуэтом…
Время размылось, стало тягучим, как патока. И вдруг внизу, в тумане, появилось смутное пятно, приближающееся слишком быстро для того, чтобы быть водой. А ещё спустя мгновение основательный, как и положено изделию военных конструкторов, «Арджентайн» подхватил тело Риса на плоскость крыла и время вернулось к нормальному течению.
– Не дергайся, только не дергайся! – прошипела Мелисса и добавила кое-что настолько заковыристое, что Рис подавился нервным смешком.
Дальше, однако, стало не до смеха. Мощный подвес «Арджентайна» легко мог нести тяжеловооруженного десантника в полной броне, но распределение веса в их обстоятельствах сбивало настройки. Следовало, наверное, проявить сознательность и соскользнуть с крыла. Вот только Мелисса при всём её несомненном мастерстве могла в таком раскладе и не справиться с управлением. Стало быть, сей – вроде бы, мужественный и правильный – поступок мог стать глупостью, убийственной не только для Риса. Оставалось лежать, вцепившись онемевшими пальцами в края крыла, слушать глухие хлопки направляющих патронов, в который раз пытаться активировать чёртов подвес и молчать, чтобы даже звуком голоса не нарушить сосредоточенность летуньи.
Они вынырнули из тумана прямо над огромными, величественными водоворотами. Высоты хватило, пусть даже впритирку, и уже одно это было чем-то из разряда чудес. В такие мгновения вера приходит к самым упёртым атеистам, но уверовать Рис Хаузер не успел. Что-то обожгло его распластанную по крылу левую руку, а в стонущем от напряжения «паучьем шелке» появилась оплавленная дыра. Потом ещё одна – рядом с его головой. Коротко выругалась Мелисса. И сразу вслед за этим взвыли лёгкие реактивные двигатели.
Ничего себе… на гражданские модели подвесов их не ставили, это был чисто военный прибабах и (насколько знал Рис) в легальной продаже применительно к «Арджентайну» такое оборудование не появлялось. Ай да кошечка…
Да, двигатели, судя по звуку, были маломощными, а до ближайшего берега оставалось не меньше мили. Движки и сам подвес использовали один и тот же источник энергии, надолго его не хватит. Но шанс дотянуть оставался, и матерящаяся, как сержант в учебке, Мелисса использовала его на полную катушку. Ещё немного… ещё… камни, едва прикрытые упрямым цепким кустарником, мелькнули в метре под Рисом, и тут подвес отказал.
Больше всего Рису Хаузеру хотелось лежать. Просто лежать, не шевелясь, и заново привыкая к понятию «жизнь». Сигнал внешнего вызова на аварийной волне – перед прыжком они с Мелиссой закольцевались в приватный режим – долбился в мозг, как ополоумевший дятел.
– Не отвечай никому! И слезь с меня, придурок! – рявкнул в кольце на ухе смутно знакомый голос. – Надо сваливать! Если контролёры на обоих берегах, нам хана!