Хотя бизнесмены не пытались спорить с новым президентом и немедленно согласились на его предложение, Кремль решил подкрепить свои слова весомыми аргументами. В течение следующих двух месяцев российский крупный бизнес получил достаточно внятные послания от власти. Были возбуждены уголовные дела о неуплате налогов против руководителя и основного акционера нефтяной компании «ЛУКОЙЛ» Вагита Алекперова[527], а также против руководителей АвтоВАЗа Владимира Каданникова и Алексея Николаева[528]. Основной акционер «Норильского никеля» Владимир Потанин получил письмо от заместителя генерального прокурора, в котором ему предложили доплатить за приватизацию компании, случившуюся четыре года назад[529]. Также в связи с приватизацией было возбуждено уголовное дело и прошли обыски в другой нефтяной компании, ТНК, принадлежащей «Альфа групп» Михаила Фридмана[530]. Если к этому добавить, что еще в феврале 2000 г. банкротом был объявлен «Инкомбанк», принадлежавший Владимиру Виноградову, и что банковская группа Александра Смоленского «Союз» (бывшая «СБС-Агро») лишилась государственной поддержки и не смогла оправиться после финансового кризиса 1998 г., а против группы «Мост» Владимира Гусинского Кремль уже вел полномасштабную силовую операцию, то становилось очевидно, что все олигархи ельцинской эпохи находились под ударами властей.
Наивно предполагать, что бизнесмены не поняли таких прямолинейных намеков. Так или иначе они договорились с Кремлем[531], и все упомянутые эпизоды благополучно растворились в воздухе. Более того, Владимир Потанин во время одной из своих встреч с президентом Путиным прямо сказал, что если государство захочет отобрать у него акции «Норильского никеля», то он готов сделать это при первой же просьбе, подчеркнув, что никаких уголовных дел или арестов для этого не требуется.
В последующие годы аналогичные публичные заявления можно было слышать из уст многих крупных российских бизнесменов. В 2007 г. основной акционер РУСАЛа, абсолютно лояльный Кремлю Олег Дерипаска сказал: «Если государство скажет, что мы должны его [РУСАЛ] отдать, мы его отдадим. Я не отделяю себя от государства». В 2014 г. ближайший друг Владимира Путина Геннадий Тимченко заявил: «…Могу сказать четко и определенно: если понадобится, завтра же передам все государству»[532]. После того как у АФК «Система» государство отобрало компанию «Башнефть», основной акционер «Системы» Владимир Евтушенков произнес: «Я все правила игры понимаю… С каждым такое может произойти… подобные случаи рано или поздно где-то происходят»[533].
Хотя Владимир Путин никогда не выступал против рыночной экономики, будучи выходцем из советских спецслужб, он скорее мирился с наличием частной собственности в России, нежели считал ее основой экономической системы. В его голове с первых лет работы в КГБ накрепко засела известная фраза, сказанная Пьером Жозефом Прудоном: «Собственность – это кража». Путин абсолютно уверен, что все крупные состояния в современной России возникли на основе советских активов и что олигархам просто повезло. Увидев, что олигархи не собираются сражаться за свою собственность и готовы договариваться с Кремлем, удовлетворяя его финансовые аппетиты, Путин сделал критически важный шаг – остановил процесс закрепления принципа незыблемости собственности в российском общественном сознании. Путин ввел неформальное, но беспрекословно соблюдающееся правило для российского крупного бизнеса: бизнесмены не являются полноценными собственниками, а лишь наделены правами «пользования активами». Это означает, что они могут управлять активами и являться их бенефициарами, получая все причитающиеся доходы, но при этом не вправе принимать самостоятельные решения об их продаже, реструктуризации и т. д. Права управления и получения бенефициарного дохода были даны им государством, и, следовательно, государство по решению Путина могло в любой момент отобрать эти права и передать их другому (или оставить в своей собственности). Отныне все крупные сделки, которые планировали российские бизнесмены, необходимо было согласовывать с Кремлем.
531
Многочисленные источники, например, говорят, что Владимир Потанин заплатил требуемые $140 млн, притом что пакет акций, который он купил у государства, обошелся ему в $170 млн. Каха Бендукидзе рассказывал, что в конце июля 2000 г. на встрече с предпринимателями президент Путин попросил собрать деньги для благотворительного фонда ветеранов спецслужб; участники встречи немедленно собрали несколько десятков миллионов долларов (http://www.forbes.ru/svoi-biznes/58533-oligarhi). В июле 2001 г. управляющий делами кремлевской администрации Владимир Кожин объявил о создании фонда для восстановления Константиновского дворца под Петербургом, где планировалось разместить резиденцию президента. Целевой объем фонда изначально составлял $200 млн с минимальным вкладом в $20 млн. В дальнейшем стоимость реконструкции дворца выросла на 50 %, при этом, по словам Кожина, на нее не было потрачено ни копейки бюджетных денег. Михаил Ходорковский говорит, что кремлевские чиновники регулярно обращались к нему от имени Путина с просьбой дать денег на финансирование различных проектов; а когда Ходорковский просил Путина подтвердить эти просьбы, он всегда получал подтверждение.