Для реализации согласованной схемы консолидации холдинга необходимо было проведение «Сибуром» новой эмиссии акций, в которой «Газпром» должен был получить свою долю путем конвертации в акции накопленного «Сибуром» долга перед монополией, а группа Голдовского – акциями предприятий, которые принадлежали компаниям, не входившим в «Сибур». Группа Голдовского внесла свои активы раньше и одновременно с этим продала предприятия, связанные с переработкой попутного нефтяного газа, – дело в том, что правительство резко повысило регулируемые цены на него, что сделало его переработку неэффективной. Выручка от продажи этих компаний была направлена на частичное погашение долгов «Сибура» перед банками. Однако все эти тонкости прошли мимо нового руководства «Газпрома», которое говорило о растаскивании активов и обмане.
Ситуация резко изменилась в ноябре 2001 г. Хотя в соответствии с российским законодательством эмиссия акций «Сибура» еще не завершилась (для этого необходимо, чтобы все акционеры сделали свои взносы или должно пройти определенное время) два заместителя Алексея Миллера, Александр Рязанов и Виталий Савельев, начинали бить во все колокола, говоря об угрозе снижения доли «Газпрома» в «Сибуре» до 4 %[354]. Один из них написал алармистское письмо на имя Путина, который через короткое время во время поездки в Новый Уренгой мимоходом сказал Алексею Миллеру известную фразу: «Необходимо серьезно относиться к вопросам собственности, а то рот разинете, и не будет у вас не только “Сибура”, но и других предприятий»[355].
После этого «Газпром» отказался от достигнутых ранее договоренностей и стал настаивать на том, чтобы получить в «Сибуре» не менее 51 % акций[356] и безусловное большинство мест в совете директоров. Одновременно менеджеры «Газпрома» потребовали изменить норму устава «Сибура», согласно которой генеральный директор этой компании назначался и снимался с должности только решением акционерного собрания, поддержанным не менее 75 % акционеров[357]. Вслед за этим Голдовскому прямо предложили уйти из «Сибура», отдав текущее управление представителям газовой монополии.
Голдовский решил не сдаваться и начал борьбу. Неожиданно он получил поддержку Дмитрия Медведева, который в то время был первым заместителем руководителя администрации президента и заместителем председателя совета директоров «Газпрома». Медведев провел совещание, на котором было принято решение о гарантиях по сохранению акционерного контроля «Газпрома» в «Сибуре» и о компромиссном составе совета директоров компании. Его поддержали премьер-министр Михаил Касьянов и министр экономики Герман Греф, которые, как и сам Дмитрий Медведев, несомненно, знали позицию Владимира Путина по вопросу «Сибура» и вряд ли бы согласились принять решение, прямо противоречащее взглядам президента. Это решение было закреплено решением правительства 4 января 2002 г. Кажется, мир? Не тут-то было! Путин получил информацию о принятом Медведевым решении и… дал отмашку на использование против Голдовского силовых методов.
На 8 января 2002 г. было назначено акционерное собрание «Сибура». Накануне Голдовский приехал в офис Алексея Миллера для обсуждения вопросов, связанных с собранием и будущим компании. В папке Голдовского лежали три варианта, из которых он хотел предложить Миллеру выбрать тот, который в наибольшей степени бы устраивал «Газпром»: 1) одна из сторон выкупает активы другой; 2) стороны договариваются о долях в совместном бизнесе; 3) стороны продают все активы и после погашения долгов делят полученную прибыль.
Время начала встречи давно прошло, но руководитель «Газпрома» все еще не приглашал Голдовского к себе в кабинет. Вместо этого в приемную вошли представители Генеральной прокуратуры и арестовали бизнесмена. В этот же день был арестован главный юрист «Сибура» Евгений Кощиц и член правления «Газпрома» Вячеслав Шеремет, который среди прочего курировал финансовые отношения с «Сибуром»[358]. В офисе «Сибура» прошел обыск и выемка документов. Оказывается, накануне один из заместителей Миллера послал заявление в прокуратуру, в котором обвинил Голдовского в превышении должностных полномочий и нанесении ущерба «Сибуру».
Голдовского и Кощица 10 дней продержали в следственном изоляторе без предъявления обвинения. По словам Голдовского, ему сразу же сделали «предложение, от которого невозможно отказаться»: передать «Газпрому» право голосования на собрании акционеров акциями, принадлежащими компаниям Голдовского, и продать газовой монополии принадлежащие ему активы. Через 10 дней обоим бизнесменам предъявили официальные обвинения, и требование о продаже активов звучит более жестко. К концу января Голдовский согласился на сделку, понадеявшись быстро выйти из СИЗО. Он подписал все необходимые документы, дававшие представителям «Газпрома» право голосования на собрании, а также передававшие в залог «Газпрому» все активы, принадлежащие компаниям бизнесмена.
354
Теоретически такое могло случиться, если бы «Газпром» отказался от конвертации долга в акции и от участия в следующей эмиссии акций, которая была запланирована для консолидации венгерских химических предприятий, купленных компаниями Голдовского.
356
Ранее между сторонами была достигнута договоренность, что после перехода «Сибура» на единую акцию доли акционеров будут распределены следующим образом: «Газпром» – 38 %, менеджеры во главе с Голдовским – 15 %, банки-кредиторы и новые инвесторы – оставшиеся 47 %.
358
Через несколько дней Шеремета освободили без предъявления обвинений, а еще через полгода уволили из «Газпрома».