— Послушайте, мосье. Все, о чем я вас прошу, — это начать расследование. Вы можете доложить о его результатах в полицию. Если мои подозрения подтвердятся, нам все равно понадобится помощь закона.
Это меняло дело, и я согласился оказать ей свои услуги. Ее щеки слегка порозовели.
— Благодарю вас, мосье. Я прошу вас расследовать обстоятельства смерти Поля Дерулара.
— Что?! — изумленно воскликнул я.
— Мосье, кроме женской интуиции, у меня нет никаких доказательств, но я уверена, совершенно уверена, что смерть не была естественной!
— Но врачи…
— Врачи могут ошибаться. Он был вполне здоровым и очень сильным. О, мосье Пуаро, умоляю вас помочь мне.
Бедняжка была прямо вне себя. Она была готова встать передо мной на колени. Я успокаивал ее как только мог.
— Я помогу вам, мадемуазель. Я почти уверен, что ваши подозрения безосновательны, но посмотрим. Прежде всего я прошу вас подробно рассказать обо всех его домочадцах.
— Конечно, конечно. Сначала о прислуге. Жаннет, Филиция и кухарка Дениз. Она работает там уже много лет, остальные — простые деревенские девушки. Есть еще Франсуа, он тоже старый слуга. Затем мать мосье Дерулара и я. Меня зовут Вирджиния Меснар. Я бедная родственница последней мадам Дерулар, жены мосье Поля, и являюсь членом семьи уже более трех лет. Ну вот, я и перечислила вам всех, кто непосредственно проживает в доме. Кроме того, у нас останавливались два гостя.
— Кто именно?..
— Мосье де Сен-Аляр, сосед мосье Дерулара во Франции. А также его английский друг, мистер Джон Вилсон.
— Они все еще находятся у вас в доме?
— Мистер Вилсон — да, мосье де Сен-Аляр вчера уехал.
— Как вы предполагаете действовать, мадемуазель Меснар?
— Если вы смогли бы в ближайшее время у нас появиться, я придумаю что-нибудь для объяснения вашего присутствия. Думаю, лучше всего будет, если я представлю вас как человека, так или иначе связанного с журналистикой. Скажу, что вы приехали из Парижа с рекомендательным письмом от мосье де Сен-Аляра. Мадам Дерулар очень слаба и вряд ли обратит внимание на детали.
Под этим изобретательным предлогом я был допущен в дом. После короткой беседы, которой меня, несмотря на очевидное нездоровье, удостоила мать покойного депутата, импозантная и аристократическая личность, меня предоставили самому себе.
Любопытно, мой Друг, сможете ли вы вообразить себе всю трудность, стоявшей передо мной задачи? — продолжал Пуаро. — Я должен был разобраться, что произошло с человеком, который умер три дня назад. Если дело было нечистым, единственное, что можно предположить, это — яд. У меня не было ни малейшей возможности взглянуть на тело, и я не мог изучить или проанализировать какие-либо данные, чтобы установить, было ли отравление в действительности или нет. Ни одной зацепки, ничего, за что можно было бы ухватиться! Был ли этот человек отравлен? Или его смерть была естественной? Я, Эркюль Пуаро, должен был определить это, определить без какой-либо посторонней помощи.
Прежде всего я побеседовал с домочадцами и с их помощью восстановил события того вечера. Особое внимание я уделил еде, которую подавали на обед, и тому, как сервировали стол. Суп мосье Дерулар наливал себе сам прямо из супницы. Затем последовали котлеты и цыпленок. На десерт был подан напиток из фруктов. Все стояло на столе, и мосье обслуживал гостей сам. Кофе подали в большом кофейнике. Тут все было ясно, мой друг, — невозможно было отравить одного, не отравив всех!
После обеда мадам Дерулар удалилась в свои апартаменты, ее сопровождала мадемуазель Вирджиния. Трое мужчин прошли в кабинет мосье Дерулара. Некоторое время они дружески беседовали. Вдруг безо всякой видимой причины депутат грузно рухнул на пол. Мосье де Сен-Аляр выбежал из кабинета и приказал Франсуа срочно вызвать врача. Он сказал, что у хозяина дома, без сомнения, апоплексический удар. Когда прибыл врач, пациент в его помощи уже не нуждался.
Мистер Джон Вилсон, дородный мужчина средних лет, которому я был представлен мадемуазель Вирджинией, оказался типичным англичанином — настоящий Джон Буль.[7] Его описание происшедшего, на типично английском французском, по сути, не прибавило ничего.
— Дерулар внезапно сильно покраснел и упал на пол, — только и сказал он.
Больше там выяснять было нечего. Поэтому я направился в кабинет, на место происшествия, и попросил оставить меня одного. Однако и там я не обнаружил ничего, что подтвердило бы подозрения мадемуазель Меснар. Что мне оставалось делать, мой друг? Только предположить, что она заблуждается. Видимо, она испытывала к покойному романтическое влечение, что мешало ей объективно оценить события. Тем не менее я снова самым тщательным образом осмотрел кабинет. Возможно, в кресло покойного депутата воткнули иглу, укол которой оказался смертельным. При этом безусловно рассчитывали на то, что оставшаяся ранка будет незаметной. Но я не смог обнаружить никаких подтверждений этой версии. В отчаянии я бросился в кресло.
7
Джон Буль — типичный англичанин, прозвище восходит к имени фермера в сочинении «История Джона Буля», врача при дворе королевы Анны Джона Арбетнота (1667 — 1735).