— Точно, — сказал я. — Но, Ральф, если бы Юстис собирался убить свою жену — из-за денег — стал бы он запираться в одной комнате с её телом?
— Ну, возможно, не ради денег. У них просто возникла первая размолвка, он вышел из себя и застрелил её. После чего упал в обморок.
— Ральф, — сказал я. — Это довольно большой дом, и в нем много комнат. Разве тебе не кажется, что это странное совпадение — то, что Оглеторп и Женевьева оказались за дверью точно в тот момент, когда был произведен выстрел?
Мы отвели Женевьеву Уэссон в укромный угол комнаты.
— Вы говорите, что у вашей тети Гермионы было много денег? — спросил я.
— Вполне достаточно.
— А у Юстиса?
— Фактически ничего. Юстис работал главным бухгалтером в Центре исполнительского искусства. Гермиона была в совете спонсоров, где и встретила Юстиса, когда приехала обсудить финансовые условия организации выступления Болгарского национального балета.
— Ага, — сказал я. — И после того, как она вышла замуж за Юстиса, она изменила завещание таким образом, чтобы он получил основную часть её состояния в случае её смерти?
— Гермиона никогда в своей жизни не составляла завещания. Она была из тех людей, которые полагают, что немедленно умрут, если сделают это.
— Если бы Гермиона умерла от естественных причин, то её муж получил бы её состояние?
— Я подозреваю, что так бы и произошло.
— Однако ваша тетя не умерла от естественных причин, не так ли? И поэтому, если Юстис будет осужден за её убийство, он не сможет унаследовать даже часть её состояния, так как убийца не может получать прибыль от своего преступления.
Женевьева улыбнулась:
— Я рассчитываю на это.
Я вернулся к Юстису, который снова зевнул и теперь, казалось, искал место, где бы присесть.
— Вы можете предоставить мне свою версию этого неприятного инцидента?
Он вздохнул.
— Ну, на самом деле тут много не скажешь. Мы с Гермионой поднялись наверх приблизительно около десяти. Мы обычно читаем в постели некоторое время прежде, чем выключить свет. Последнее, что я помню, это как я читаю «Похищенное письмо» Эдгара Аллана По и слушаю «Павану для мертвой принцессы»[2] на магнитофоне.
Он нахмурился, обдумывая это.
— Или я слушал «Пинии Рима»?[3] По определенным причинам я продолжаю путать эти две композиции.
— Мистер Кроуфорд, — сказал я, — вы принимаете таблетки, я имею в виду снотворное?
— Боже упаси. У меня не бывает бессонницы, я засыпаю, как только закрываю глаза.
— Перед тем как подняться в спальню, вы что-нибудь ели или пили?
— Я выпил внизу бренди с содовой. Как обычно, перед сном. Это помогает мне расслабиться.
— Кто готовил для вас напиток?
— Я сам.
— Кому принадлежит револьвер, использованный для убийства вашей жены?
— Не знаю. Никогда в жизни его не видел.
Ральф и я забрали Юстиса в спальню, где произошло убийство. Я сказал доктору Таннеру, главному медику:
— Я хотел бы, чтобы вы взяли образец крови этого человека.
Таннер кивнул.
— Мне искать что-нибудь конкретное?
— Барбитураты, — сказал я. — Или что-либо из категории вызывающих сон.
Я оставил Юстиса с Таннером и отвел Ральфа в сторону.
— Мы должны тщательно исследовать эту комнату, Ральф. Я хочу убедиться в том, что она действительно была заперта во время убийства. Ищем любые отверстия, независимо от того, насколько они маленькие. Вентиляционные решетки, шнурки.
— Шнурки?
— Такая вещь, которая используется для вызова слуг. Змеи, как известно, ползали вверх и вниз по шнуркам и смертельно кусали людей.
Ральф посмотрел на потолок.
— Ну что ж, Генри, змеи и шнурки — хитрые твари. Лично я думаю, что, если бы змея начала спускаться вниз со шнурка, она просто потеряла бы равновесие, плюхнулась и, возможно, убилась. А если бы она попыталась вернуться назад, я не думаю, что у неё это получилось бы. Шнурки просто слишком вертикальные, Генри. Вот если бы найти что-то, наклоненное приблизительно на сорок пять градусов…
— Ральф, — сказал я терпеливо, — зачем нам волноваться о цепкости и силе захвата гадюк? Гермиона Кроуфорд была застрелена. Не укушена змеей.
Я потер руки.
— Теперь давай исследуем комнату и поищем какие-нибудь отверстия.
Спустя пятнадцать минут мы встретились друг с другом.
— Ни одного проклятого отверстия, Генри. Никаких шнурков или вентиляционных решеток. По периметру прибит плинтус. Насколько я вижу, это место было герметично, когда застрелили Гермиону Кроуфорд, и Юстис был с нею наедине, когда это произошло.