Нынче тайная неприязнь стала ненавистью. Дитц никак не готовился к поездке. Вернее, рассчитывал утром приехать, забрать арестованную и привезти на Николаевский вокзал, нигде не задерживаясь. Одет он был в модное пальто, которое чуть-чуть защищало от мороза при быстром шаге, легкие ботинки, перчатки тонкой кожи и обычную шляпу. Хуже холода, подбиравшегося со всех сторон, была растерянность. Ротмистр не знал города. Он представлял, что Тверская улица идет к Красной площади. Да и только. Что находится справа и слева от нее, какие отходят переулки и улочки, куда ведут, где проходные дворы, где укромные места, в которых легко затаиться, а где можно обойти и опередить, в общем, самых важных для филерского дела сведений у него не было. Жандармы не занимались слежкой. Для этого в их распоряжении был филерский отряд Департамента полиции. Ротмистр знал теорию филерского наблюдения, но не умел ею пользоваться. Осваивать науку пришлось в незнакомом городе. Который навсегда стал ему врагом.
Ясный день уходил, наступал час, когда вечерняя темнота возьмет свое. Потеряться будет просто, а следить тяжело. Дитц делал то, что мог. Перейдя на другую сторону Тверской, не выпускал объект из поля зрения, пока еще различимый. Он торопился, получая тычки и тумаки в толпе, сам налетая и толкаясь, не обращая внимания на обиженные окрики и не извиняясь. Дитц боялся потерять даму из виду. В серой массе прохожих она иногда исчезала. Ротмистру то и дело казалось, что она опять перехитрила его, юркнув в незаметный переулок на той стороне. Он вытягивал шею, выбегал на проезжую часть, чтобы обзору не мешали прохожие, и делал все то, чего не позволил бы себе самый неопытный филер. На легко одетого господина, явно приезжего, оглядывались прохожие. Видать, сердешный, потерялся, не знает, куда идти. Ему предлагали помощь, но Дитц не обращал внимания на всякую ерунду. С замиранием сердца снова видел ее. Ротмистр не представлял, куда она может направляться. И только надеялся, что дама не догадывается о слежке. Уверенности в том, что она не заметила его, не было.
Дама вела себя странно. Пройдя по Тверской до узкого переулка[13], название которого Дитц не знал, за которым начиналось большое здание, похожее на гостиницу[14], она остановилась и вдруг резко перебежала на другую сторону, уворачиваясь от саней и пролеток. Дитц испугался, что дама свернет в боковую улицу[15] и он ее потеряет. Она поступила еще хуже: исчезла в толпе. Чутье подсказало, что беглянка движется навстречу и они вот-вот столкнутся. Недолго думая, ротмистр перебежал на противоположный тротуар и стал метаться из стороны в сторону.
Удача была с ним: меховой полушубок показался в толпе. Дама на ходу поменяла планы, как это свойственно женщинам, но про слежку не догадывалась. Немного прибавила шаг. Она прошла мимо первой боковой улочки и свернула во вторую. Дитц не знал, что это Камергерский переулок. Да ему было и не к чему! Он пересек Тверскую наперерез и успел заметить, что дама двигается в направлении следующей улицы. По обилию вывесок и больших витрин он догадался: это наверняка Кузнецкий мост. Улица, которая в Москве считалась самой роскошной из-за обилия дорогих магазинов, как помнил Дитц. То есть бледное подобие Невского проспекта, по его мнению. Ротмистр позволил себе улыбнуться: ситуация прояснялась. Куда же еще может идти дама, избежавшая ареста: конечно, заказать новое платье. Чтобы отпраздновать победу над жандармами.
Однако дама и не думала заходить в модные магазины, теснившиеся витринами. Она вошла в заведение с большими окнами, красиво подсвеченными фонариками. Дитц заметил вывеску: «Сиу и Кº». Все ясно: барышне захотелось кофею. Что ж, ее право.
Находясь на другой стороне улицы, ротмистр смог разобрать, что его дама подошла к столику, за которым сидели две незнакомые дамы в черном. Поцеловались, поздоровались за руку и принялись что-то обсуждать. Дитц знал, как долго и бессмысленно женщины умеют болтать. Оставалось только ждать. Иного выхода не было.
Быстро темнело. Изнутри кафе было ярко освещено, объект наблюдения был как на ладони, лучше не придумаешь. Дитц надеялся, что, несмотря на звериную хитрость, дама не настолько проницательна, чтобы воспользоваться черным выходом. То, что он наблюдал, говорило об одном: она целиком поглощена разговором с подругами. При других обстоятельствах было бы важно узнать, кто эти дамы в черном, наверняка сообщницы. Но сейчас ротмистру было не до них.