Пинноса сделала шаг назад и выдернула меч, распоров при этом брюшину. Дрожащая требуха выползла на землю к ногам бандита, потом и сам он упал ниц. Он неподвижно лежал лицом вниз в быстро расплывающейся луже собственной крови. Один глаз оставался открытым и горел ненавистью даже после смерти хозяина.
Уцелевшие оцепенели от ужаса перед яростью молодой женщины. Урсула и Кордула быстро обошли двор, оценивая ситуацию. В одной из клумб они нашли умирающего. Он лежал на спине, корчась от боли и сжимая руками стрелу, угодившую ему в живот. Урсула взяла длинный меч вожака, который лежал неподалеку, уперла его острие в горло умирающему и с силой надавила. Раздался глухой треск, и его страдания окончились.
— Марта, — спокойно сказала она. — Возвращайся в Магнис и приведи подмогу. Захвати с собой кандалы на двадцать, нет, двадцать пять человек. И повозки для раненых.
VII
Был полдень третьего дня их долгого путешествия к побережью через горы, и Урсула выбилась из сил. Она ехала верхом бок о бок с Кордулой. Они на два корпуса коня отставали от Бриттолы, которая, в свою очередь, на два корпуса отставала от Саулы. Марта позади ехала вместе с нарядом, охранявшим последнюю повозку с тяжелоранеными. Урсуле хотелось отдохнуть от наблюдения за пленниками, которые еле плелись и звенели своими кандалами. Этот звук действовал ей нервы.
— Какой ужасный звон! — в изнеможении простонала она. — Я слышу его даже во сне!
— Во сне? — устало отозвалась Кордула. — А я не помню, что это такое. Во всяком случае, настоящий сон. Никто из нас не спал нормально уже несколько дней.
— Да, я знаю. То же самое происходит с мужчинами. Они на ногах столько же времени, сколько и мы, особенно люди из Глостера. Один из них рассказывал мне, что…
— Смотри! — Кордула перебила кузину, указан прямо перед собой.
Совсем недалеко они увидели, как на фоне скалы, стоявшей возле дороги, появился силуэт Пинносы верхом на Артемиде. Она кружила вокруг их каравана с того самого дня, как они отправились в путь. Вместо, того чтобы ехать вместе с ними, она следовала параллельным курсом на расстоянии. Иногда она пропадала из виду надолго. Потом ее замечали где-нибудь на утесе, направляющейся в сторону соседней долины. Но теперь она неслась галопом прямо к ним наперерез, а потом исчезла в узком ущелье.
— Она должна побыть наедине с собой, — сказала Урсула. — Она носит в сердце невыносимую боль, только никогда не позволит себе признаться в этом, даже нам.
— Я бы чувствовала то же самое, если бы пережила подобный кошмар, — тихо ответила Кордула. Девушки замолчали. — Как жаль, что Моргана сейчас нет с нами, — произнесла она после паузы, с горечью глядя на Урсулу. — В моей голове крутится одни и те же вопросы. Где он сейчас? Что делает? Какая опасность ему угрожает? Жив ли он? Здоров?
— Ты должна оставить эти мысли. Иначе они сведут тебя с ума.
— Не могу.
— Не можешь, я знаю, — Урсула протянула руку и коснулась кисти кузины. — Я тоже не могу.
Девушки посмотрели друг другу в глаза и постарались улыбнуться. Потом они снова замолчали и, погрузившись в тяжелые размышления, продолжили свое путешествие, которое уже казалось им бесконечным.
— Пинноса загнала себя в угол, и выбраться оттуда может только она сама, — произнесла Кордула после раздумий.
— Да, но, слава Богу, что мы здесь, рядом с ней, чтобы помочь ей, когда эта помощь понадобится, — ответила Урсула. — Кроме нас у нее теперь никого нет.
Урсула вспомнила о собственных страхах и содрогнулась. Она вспомнила о том, что произошло на вилле Флавиев лишь два дня назад.
Марты не было всего несколько часов, но это ожидание далось им очень нелегко. Урсула и другие девушки обыскали ирландцев, чтобы отобрать у них спрятанное оружие. После гибели своего предводителя бандиты превратились в перепуганное стадо. Особенно они боялись яростной рыжеволосой женщины, говорившей на их родном наречии. Ни один из них не пытался сопротивляться и не произнес ни слова. Подчинившись приказу снять всю одежду до тонкой туники, бандиты безропотно позволили связать себе руки. Потом Урсула занялась самыми тяжелыми ранами, а Пинноса стала осматривать виллу в поисках своего старшего брата, Юлия. Сначала поиски были аккуратными и методичными, но потом превратились в судорожные и неистовые.
Все слышали, как она выкрикивала его имя то в доме, то далеко в лесу, возле реки. Ее голос отражался эхом от пустых стен имения, как плач башни.[19]