Когда Джод подал Ричарду горячее вино и вышел во двор, чтобы запереть ворота, Танзи взяла стул и подсела поближе к отцу.
– Тебя действительно не пугают все эти разговоры о том, что снова может начаться война? – спросила она, видя, что лицо его вновь порозовело.
– Не о чем волноваться, – успокоил он дочь, устраиваясь поудобнее возле стола. – Права этого Тюдора на трон весят не больше, чем пух. Конечно, он потомок Эдуарда Третьего, его сына Джона и гувернантки Кэтрин, а Джон был только третьим сыном Эдуарда Третьего.
– Эта Кэтрин – невестка поэта Чосера, да? Ты помнишь, мама часто повторяла его стихи про кентерберийских пилигримов?
– Да, конечно, я помню. – Роберт Марш вздохнул и продолжил свой рассказ:
– Джон, герцог Ланкастер, женился на ней, когда у них уже были дети. Среди их потомков – Маргарита Бофор, которая и вышла замуж за одного из этих Тюдоров.
– А сами Тюдоры?
– Оуэн Тюдор был назначен домоправителем вдовы Генриха Пятого, вдовствующей королевы Екатерины Валуа, и имел наглость жениться на ней.
– Но все говорят, что они очень любили друг друга, – вздохнула Танзи.
– Может быть, так оно и было, но для нас важно не это, а то, что они женили своего старшего сына, Эдуарда, на Маргарите Бофор. Поэтому нынешний Генрих Тюдор,[2] вероломный претендент на трон, приходится им внуком.
– В нем течет не только уэльская кровь, но и французская, королевская.
– И он очень рассчетливо выбрал именно тот момент, когда король вдовствует и совсем недавно похоронил своего юного сына. Когда нет прямого наследника.
Танзи жевала медовый пирог и отвечала отцу очень неуверенно, ибо ей было прекрасно известно, что он не потерпит никакой критики в адрес короля.
– Говорят, что смерть сына короля – это Божья кара за несчастных принцев, которых заточили в Тауэр. Пратт, разносчик, который часто бывает в Лондоне, клянется, что детей убили. Их теперь никто не видит…
– Разносчик не только разносит товары, но и сплетни. Апартаменты в Тауэре такая же королевская резиденция, как и другие. И какой прок королю убивать детей своего собственного брата после того, как их объявили внебрачными, и он стал наследником Престола?
– Наверное, никакого. Хотя, может быть, без этих детей он может чувствовать себя в большей безопасности, – сказала Танзи, на которую рассказ разносчика произвел очень сильное впечатление. – И ты считаешь, что люди любят его достаточно сильно, чтобы защищать, как это делаешь ты?
– Конечно, они будут его защищать. Ведь они видят, как он уверенно правит страной после всех этих гражданских войн между Розами.[3] На границах спокойно, с Шотландией заключено перемирие, мы торгуем с разными странами. Да что говорить! Даже наши законы теперь написаны по-английски вместо этой старой ученой латыни, так что самый последний браконьер может понять, за что его судят. А еще и эта новая идея, чтобы купцы могли надежно посылать друг другу письма из города в город. Наверное, с помощью этой почты наш мэр и узнал о продвижении Генриха Тюдора.
– Если бы сегодня вечером здесь появился кто-нибудь из городского совета, мы бы, конечно, услышали об этом, – сказала Танзи, вытирая стол, на котором остались следы от пролитого спиртного.
– Большинство из них в эти дни пили в «Золотой Короне», – с грустью напомнил ей отец.
В этот момент внимание Танзи привлекла группа весельчаков, которые нетвердой походкой прошли мимо их открытого окна, напевая какую-то незамысловатую песенку, – они явно возвращались из «Золотой Короны» – постоялого двора, который теперь стал их конкурентом. Она с сожалением подумала об удобных комнатах наверху, которые всегда были готовы принять постояльцев, но пустовали неделями, хотя в прежние времена, когда еще была жива ее мать, путешественники останавливались там очень охотно.
– Почему, скажи мне, пожалуйста, теперь все хотят туда, в «Золотую Корону»?
– Просто появилось что-то новенькое, – ответил Марш, вставая. Он остановился перед потухшим камином, рассматривая старые, потертые лавки и пропитанные табачным дымом потолочные балки.
– Он нанял фокусника, и у него в таверне поет какая-то девушка, и все это для увеселения гостей. А если она перестанет петь… Да, не так-то легко нынче достаются денежки… Молодец он, этот Хью Мольпас, вырвался вперед, парень не промах!
– Это точно, – согласилась Танзи, вспоминая, как он в шутку ущипнул ее за ногу, когда она появилась в его просторном дворе верхом на пони с каким-то поручением от мачехи, которая восхищалась его умением вести дела. Не желая сыпать соль на отцовские раны, она не стала рассказывать ему об этом эпизоде, а просто отложила свою работу, чтобы ее доделала Дилли, и, подойдя к отцу, взяла его под руку.
– Теперь я понимаю, почему всю весну ты работал гораздо больше, чем мог, помогая Джоду обновлять потолки и перестраивать конюшни, чтобы они стали побольше.
Именно так очень часто стояла рядом с ним его первая жена, мать Танзи, которая всегда понимала и поддерживала его, помогая сопротивляться болезни, мучившей его после ранения.
– По крайней мере, теперь мы можем разместить много лошадей, – улыбнулся Роберт, и в этот момент он выглядел молодым и энергичным.
Танзи никак не могла взять в толк, кому нужны эти большие конюшни, когда почти все стойла чаще всего пустуют. В этот самый момент она услышала голос своей мачехи, которая во дворе кому-то из своих друзей сердечно пожелала спокойной ночи и тут же принялась ругать Дилли за опоздание. Танзи поспешно взяла свечу, нежно поцеловала отца, встав на цыпочки, и отправилась наверх спать. Она поднялась по широкой дубовой лестнице, прошла мимо пустых закрытых комнат первого этажа и по узкой винтовой лесенке поднялась на свой чердак под самым острием двускатной крыши.
Она чувствовала себя очень усталой, но спать ей расхотелось. Были слышны отдаленные раскаты грома, и несколько тяжелых капель пролившегося дождя уже немного освежили воздух. Почувствовав облегчение, Танзи высунулась в окно. Прямо над ее головой, на расстоянии вытянутой руки, висела их вывеска, укрепленная на балке, уходящей под голубую черепичную крышу. В неподвижном воздухе знакомая вывеска с нарисованным на ней белым кабаном, которая всегда вертелась и поскрипывала, казалась такой же неживой, как и весь их постоялый двор, и – Танзи не могла не обратить на это внимания – неплохо было бы обновить ее, потому что краски поблекли и облупились. За городскими стенами, на фоне темных лесов, белели крестьянские поля с неубранной кукурузой, а на западе, над Босвортом, в долине реки, сверкали молнии. Из высоких окон аббатства струился свет, который отражался в дюжине окон вдоль темных улиц и освещал площадь, где торговцы устраивались на ночлег и куда в понедельник она отправится за покупками.
С недавних пор поездки на базар за провизией для постоялого двора стали для Танзи новым развлечением. Она ездила туда верхом на пони с кошельком, набитым деньгами, и обычно ее спутником был Джод, сопровождавший ее на вьючной лошади. Ей снова предстоит и поболтать, и поторговаться с продавцами, увидеть множество занятных вещей на их лотках и даже, может быть, если очень повезет – дрессированного медведя. И уж конечно, прогулка по базару не обойдется без встреч с дерзкими подмастерьями, которые не упускают случая вогнать в краску порядочную девушку. Эти подмастерья и подобные субъекты начали занимать весьма заметное место в жизни Танзи, скрытой от посторонних глаз. Их одобрительный свист и выкрики звучали для нее, как признание ее привлекательности, и были для девушки таким же приятным подарком, как яблоко, преподнесенное пастухом Парисом самой прекрасной богине. И по тому, как парни смотрели на Танзи, она начала понимать, что, вопреки недоброжелательным репликам мачехи по поводу ее вздернутого носа и соломенных волос, она совсем не так уж некрасива.
Если я умоюсь той самой розовой водой, которую этот ненормальный Том Худ подарил мне к Михайлову дню, и надену платье с розами, я буду выглядеть совсем иначе, чем сейчас, думала Танзи, снимая свой рабочий передник и с удовольствием чувствуя, как тело освобождается от стягивающих его лямок и завязок.
2
Генрих Тюдор (1457–1509), английский король Генрих VII с 1485 г., правнук английского короля Эдуарда III.
3
Война Алой и Белой розы (1455–1485) – междоусобная война за английский престол между двумя линиями королевской династии Плантагенетов: Ланкастеров (в гербе – алая роза) и Йорками (в гербе – белая роза)