Ага.
Алекс теперь знал, что бывает, когда выходишь на волю — ты возвращаешься к прежнему. Он снова стал вором, а Томми искал пистолет и, наверное, достанет его, а потом возьмет винный магазин или еще что-то. Он не понимал, что случилось с Томми, но это был уже не тот человек, которого Алекс знал в тюрьме. Может, кому-нибудь все же удалось перевернуть его, кто знает? Когда сидишь долго, устаешь. Может, устаешь оттого, что пытаешься все время быть кем-то. В тюрьме едва ли сумеешь остаться собой, вот в чем дело. Может, когда Алекс вышел, у Томми просто не было никого, с кем он мог бы поговорить честно и откровенно, он перестал быть самим собой, и, может, тогда-то один из «жеребцов» и заполучил его. Если ты не остаешься самим собой, ты можешь стать чьим-то. Алекс не знал, что произошло. Казалось, прежний Томми умер… нет, скорее похоже, что он оплакивает смерть кого-то очень близкого… Черт побери…
Зазвонил телефон.
Алекс сидел на постели рядом с телефоном и, когда тот неожиданно зазвонил, подпрыгнул аж на полмили. Еле слышно ругнувшись, он взял трубку:
— Алло?
— Алекс?
Он сразу же узнал этот голос, он думал, что никогда в жизни его не забудет. Он был рад снова услышать ее и в то же время не хотел больше иметь с ней дела.
— В чем дело, Китти?
— Мне нужна помощь, — сказала она. — Можно, я приеду?
— Нет, — ответил он.
— Алекс, мне правда нужна помощь, — повторила она. — Пожалуйста!
— Нет, я не хочу тебя здесь видеть.
— Все равно я еду.
Она позвонила снизу в девять вечера. Он не ответил, хотя и понимал, что это ее не остановит. Пятью минутами позже она уже стучала в его дверь. Он открыл и сказал:
— Я же велел тебе не приходить.
— Ну вот я и здесь, — сказала она и прошла мимо него в квартиру. На улице по-прежнему лил дождь, ее пальто промокло. Она сняла его и по привычке повесила в шкаф. Под пальто на ней была короткая узкая юбка и белая блузка. Она сняла туфли, оставила их в прихожей и прямиком направилась к бару в гостиной, где плеснула себе немного виски.
— Чувствуй себя как дома, — сказал он.
Она не ответила. Он смотрел, как она пьет виски и наливает себе еще. Она вовсе не казалась на пределе. Интересно, что ей от него надо, если не денег на дозу? У нее был такой вид, будто она очень хорошо следит за собой. Она стала куда привлекательнее, чем когда они жили вместе, отрастила волосы для прически «афро», и этот стиль только подчеркнул красивые черты ее лица, тонкий нос с глубоко вырезанными ноздрями, высокие резкие скулы, крупный рот. Она была без макияжа, если не считать зеленовато-голубых теней на веках. Гладкая ореховая кожа, теплая, матово светящаяся в свете торшера, стоявшего у бара. Она взяла стакан и села на диван, закинув ногу за ногу:
— Итак, — улыбнулась она, — как поживаешь?
— Хорошо.
— Немногословный мужчина.
— Чего тебе нужно, Китти?
— Деньги, — ответила она.
— Забудь.
— Не на то, о чем ты подумал. Не на дозу.
— На что бы то ни было, у меня их нет.
— Ты мне не веришь?
— А с чего? Полгода назад ты тратила на наркоту по сотне баксов в день.
— Я завязала, — отрезала она.
— Хорошо. Но у меня все равно нет денег.
— Я прошу в долг.
— Сходи к ростовщику.
— Так я только глубже увязну. Ты же знаешь, Алекс.
— Китти, мне плевать, насколько ты увязла или насколько увязнешь. Это твои проблемы.
— Ты хочешь сделать мне больно?
— Мне все равно.
— Врешь.
— Не вру.
— Тогда чего ты так злишься? — спросила она. — Это же ты меня вышвырнул на улицу, забыл?
— Только потому, что ты мне врала.
— Я не врала тебе. Ты никогда не спрашивал, колюсь ли я, а я никогда тебе и не говорила. В любом случае, какое это сейчас имеет значение? Я же сказала тебе, что завязала.
— Ага, — ответил он.
— Мне нужны две тысячи, Алекс. Прямо сейчас, или меня здорово искалечат. Дело вот в чем… Если мы хоть что-то значили друг для друга…
— Китти, ну ты и дрянь, — покачал он головой. — Ну ты и тварь…
— У меня очень большие неприятности, — продолжала она. — Я вытащила две тысячи долларов из бумажника клиента. Оказалось, этого не надо было делать. Он не из тех, у кого можно их вытянуть. Он хочет получить свои деньги назад.
— Ну так отдай.
— Не могу. Их уже нет.
— И кто их забрал? Твой сутенер?
— Я работаю без сутенера.
— Так где же они?
— Я потратила их.
— Кто этот тип?
— Джерри Ди Сантис. У него несколько банков в Восточном Гарлеме.
— Умница. Ну ты и умница, Китти.
— Но я же не знала, кто он, у него был вид совершенно обычного клиента! Я работала на Алгонкин-авеню, он подцепил меня в баре. Это было в субботу вечером. Я дождалась, пока он уснет, а потом…
— В субботу вечером? Ты хочешь сказать, что с тех пор просадила две тысячи?
— Да, — просто сказала Китти. — Алекс, пожалуйста! Этот тип не шутит, он искал меня с тех пор, как я сбежала с его деньгами. Сегодня он появился с двумя гориллами, оба похожи на Сонни Листона[2], только белые.
— У меня нет двух тысяч, — ответил Алекс.
— У тебя была получка в этом месяце, — ответила она. — Вито сказал мне, что ты огреб три «косых».
— А Вито лучше держал бы рот на замке.
— Он думал, что мы все еще живем вместе, так что не греши на него. Он просто проговорился случайно, спросил, как мне понравился кусок в три тысячи, который ты урвал.
— Этих денег уже нет, — сказал Алекс. — У меня в кармане полторы сотни, и это все.
— Алекс, не лги мне. Этот тип обещал сделать со мной ужасную вещь, если я не верну ему денег.
— Я уже говорил тебе — сходи к ростовщику.
— Если я хоть раз возьму деньги у ростовщика, ты вскоре услышишь, что меня продали в публичный дом в Хобокене с тарифом по пять долларов за клиента.
— Вряд ли, — ответил Алекс.
— Когда ты снова выходишь на работу? — вдруг спросила она.
— Не твое дело.
— Значит, скоро. Если у тебя только полторы сотни, то это будет очень скоро. Я знаю тебя, Алекс, я слишком долго жила с тобой. Когда ты снова выходишь на дело?
Он не ответил.
— Алекс, есть хотя бы шанс, что ты поможешь мне до субботы?
Он снова промолчал.
— Ладно, — подытожила она, вставая. — Ты сказал мне все, что я хотела узнать. Я буду у тебя завтра.
— Меня не будет дома.
— Я все равно приду. И если не застану тебя завтра, приду в четверг. И в пятницу.
— Меня не будет в городе, — ответил он.
— Алекс, — сказала она, — мы же любили друг друга.
— С этим покончено.
— Да неужели? Этот тип сказал, что мне обольют лицо кислотой. Ты хочешь этого?
— Китти…
— Я буду завтра, — повторила она.
— Завтра ты ничего не получишь.
— Тогда когда?
Он хотел было ответить — никогда. Он хотел сказать Китти, чтобы она оставила его в покое, что все кончено, что он ничего ей не должен, тем более уж две тысячи долларов.
— Когда, Алекс? — спросила она.
— Наверное, я спятил, — сказал он.
— Когда ты добудешь деньги, Алекс? К пятнице?
— Может быть.
— Алекс, скажи просто: да или нет. Пожалуйста. Если я не могу на тебя рассчитывать, то мне нужно бежать. Может, даже в Китай, если это достаточно далеко.
— Я добуду тебе деньги к пятнице, — ответил он.
— Спасибо, — тихо сказала она, подошла, обняла за шею и слегка прижалась к нему.
— А теперь убирайся.