Истина ранила Эллисив, как копье.
Харальд погиб в битве против Бога, прекрасно зная, что поступил вопреки его воле.
Ей вспомнилась одна история. Скальд сказал вису о Сигурде Победителе дракона Фафнира [20] — Сигурд жил, сражался и умер, как был, язычником. На вопрос скальда священник вынужден был признать, что Сигурд попал в ад, однако поспешил добавить, что в преисподней Сигурд оказался самым мужественным и лучше всех сносил адские муки.
Господи, смилуйся над Харальдом. Прости его. Если ты не возьмешь его на небо, значит, и тебя гложет жажда мщения, и ты нисколько не лучше сотворенных тобой людей.
Гнев и отчаяние боролись в ней, как два стремительных течения в Петтландсфьорде.
Где Бог, который хранил ее в детстве? Где пресветлый Отец Небесный, который привлекал к себе сердца людей благостью и любовью? Его заслонили непроглядные тучи.
Эллисив стояла над могилой Марии.
В каменистой, бесплодной земле лежала ее дочь, еще недавно полная жизни, доверчивая и добрая.
Коли ей суждена была смерть, почему не легла она в черную, плодородную киевскую землю?
Эта богатая земля давала урожай, давала жизнь, а почившим было мягко лежать в ней. Земля — мать наша, говорила Предслава, кормилица Эллисив, которая верой и правдой служила ей до самой смерти. Предслава рассказывала о духах, что водились в ручьях, в реках, в лесу, — и все они тоже были дети земли.
Земля свята, потому что ее создал Господь и по ней ступала нога Спасителя, говорил Иларион, ее наставник. В отличие от людей земля приняла Спасителя: гора дала пещеру, где он родился, из лесного дерева были срублены ясли, в которые его положили, выстлали ясли соломой, собранной с обильных полей, изо льна был соткан свивальник, овцы дали шерсть. А от скотины в хлеву исходило тепло.
Но здешняя скупая земля на самом краю света…
Подняв глаза, Эллисив увидела рядом с собой Транда священника.
— Пришли за утешением к мертвым, королева Эллисив? — спросил он.
— Марии следовало лежать в черной, плодородной земле, не в этой, твердой, как камень.
— К земле привязан лишь тот, кто не обращает взор к небу, — возразил Транд священник.
— У меня теперь ничего не осталось, кроме земли, — заметила Эллисив.
Он долго смотрел на могилу Марии.
— Есть люди, — наконец произнес он, — которые, несмотря на посланные им Господом испытания и горе, легко находят путь к Нему. Другим это дается труднее. Смилуйся, Господи, над нами, в чьих сердцах нет смирения!
Он повернулся и ушел, не простившись.
Эллисив чуть было не позвала его обратно.
Его слова причинили ей боль. Он обнажил перед ней свою душу, чтобы проникнуть в душу Эллисив.
Но она не понимала, почему именно эти слова отозвались в ней такой мукой, да и не хотела понимать.
Олав пришел, и выглядел он совершенно трезвым.
— Мне хочется поговорить с тобой, — просто сказал он. — Я раньше ни с кем так не разговаривал, как с тобой.
Голос больше, чем слова, выдавал, что его гложет тоска.
— Значит, ты знаешь, что такое одиночество, — сказала она.
— Ничего другого я и не знаю, — ответил Олав.
Казалось, он пробился сквозь туман, который окружал Эллисив, теперь они плыли на одном корабле.
— Что же ты не пришел раньше? — спросила она.
— Не решался, — ответил Олав. — К тому же я не знал, ехать ли мне в Норвегию или остаться здесь, и никто не мог помочь мне советом.
Эллисив промолчала.
— Ты не хочешь знать, почему я остался?
— Я думаю, именно это ты и пришел рассказать мне.
— Да. — Олав помолчал. — В бочке еще есть пиво? — неожиданно спросил он.
— Думаешь, пиво поможет тебе начать?
— Надеюсь.
Эллисив наполнила чашу и поставила ее перед Олавом. Прежде чем поднести чашу к губам, Олав загляделся на ее серебряную отделку.
— Красивая чаша, — сказал он. — Я ее никогда не видел.
— Это из моего приданого. Я взяла с собой из Норвегии только самое лучшее.
Олав отпил, но Эллисив обратила внимание, что выпил он немного.
— Еще, чего доброго, подумаешь, что я пьяница, — сказал он.
— Чтобы раскрыть душу нужна не слабость, а мужество.
Олав быстро глянул на нее. Снова отхлебнул из чаши и принялся рассказывать.
— Начну с отца. Он хотел, чтобы мы с Магнусом выросли сильными и выносливыми. Для Магнуса такое воспитание годилось, а для меня — нет. Стоило мне в детстве заплакать или испугаться, и отец высмеивал меня так, что мне хотелось умереть. Однако он не скупился и на похвалы, если считал, что мы их заслужили. Только приходились они почти всегда на долю Магнуса. Так уж он устроен, что почти всегда действует правильно. Мать вечно была заодно с отцом, во всем старалась угодить ему. Да и мы с Магнусом тоже.
Мне без труда удалось научиться владеть оружием, я участвовал в ратных играх. Но Магнусу это давалось еще легче, чем мне.
— И неудивительно, он же на целый год старше тебя, — перебила его Эллисив.
— Об этом никто не думал. Я научился и сражаться. Ты видела когда-нибудь, как сражаются мужи?
— Мне доводилось быть на корабле во время битвы. Твой отец любил, чтобы я смотрела, как он сражается.
— Тогда ты знаешь, что такое бой. Первый раз я убил человека в тринадцать лет. Случилось это во время последнего похода на Данию — мы с матерью и Магнусом сопровождали отца. Мне велели добить раненого дана.
— Это сделаешь ты, Олав, — сказал отец. — Пора обагрить твой меч кровью.
Я изо всех сил рубанул дана по горлу и убил его с одного удара.
Отец был доволен и похвалил меня.
Олав отпил из чаши и продолжал:
— На мою долю выпали похвалы и после первых успешных битв в Англии. Вот когда я научился владеть мечом по-настоящему. Я убил несколько человек. Отец очень хвалил меня.
— Арнор упоминал битву на Усе…
— Уса — река, на берегу которой расположен Йорвик, в ней мы поставили на зиму свои корабли, примерно в миле от города — на большом протяжении река почти сплошь была занята кораблями. Там, на Усе, действительно была битва. Мы оставили корабли и двинулись к городу, навстречу нам вышли два йорвикских ярла с большим войском.
Мы обратили их в бегство. Многие побежали в болото и там утонули. Погибших было так много, что мы без труда перешли по ним через трясину.
Но битва на Усе была не первым нашим сражением в Англии. До того мы двигались вдоль побережья, и местные жители сдавались отцу без боя. Если они сопротивлялись, мы вступали в битву. Те селения отец отдавал на разграбление своему войску.
Воины дерутся лучше, если знают, что получат добычу, объяснял мне отец. Запомни это! Пусть они убедятся, что в случае победы их ждет богатство, и пусть увидят кровь. Не упускай случая дать им позабавиться так или иначе.
Мы с Магнусом часто слышали от отца подобные наставления, он считал, что эта наука нам на пользу. Он рассказал нам про Миклагардского императора, который написал поучение для своего сына, как править страной. Отец говорил, что когда-нибудь и он напишет для нас такое же поучение.
Позабавиться нашим воинам выпал случай в городе, который называется Скардаборг. Он стоял у подножия крутой горы. Жители отказались сдать город без боя. Однако сражаться отец не стал, он велел своим воинам развести большой костер на вершине горы. Потом мы забросали город пылающими головешками. В конце концов мы перекидали вниз весь костер. Дома вспыхивали один за другим, пока город не сдался.
О победе над йорвикскими ярлами на Усе я тебе уже рассказывал. После этой победы горожане Йорвика прислали сказать о том, что они покоряются отцу.