Хотелось бы сказать что-нибудь о деревнях по берегам, но, плывя на барже, причаливаешь там, где вечер застигает, да где берег удобнее, а потому деревни видны только издалека, и трудно составить себе о них какое-нибудь определенное понятие. Знаю только то, что живут здесь казаки (12-го батальона), до Горбицы живут людно; земли там хороши, и места есть богатые для пашен и покосов; за Горбицей начинается пустошь страшная — семь станков пустых совершенно, один дом станционный и больше ничего; теперь еще прибавилось по одному дому, но станки так и зовутся «пустыми» и называются только по нумерам (первый, второй и т. д.). Да с чего тут и селиться, когда везде леса, да горы, и страшная дичь кругом?
За семью пустыми станками Усть-Стрелка и Амур. Но об Амуре до следующего письма.
Современая летопись. 1863. № 42. С. 10–12.
[VI]
Амур ниже Благовещенска, 27 июля 1863 года.
13 июля я подъезжал к началу Амура. Горы, провожающие Шилку, становятся меньше и меньше. Справа подходит к ним под углом другая цепь гор, это те, которые провожают Аргунь; впереди местность открытее, ровнее; горы словно стушевываются и уходят вдаль; видно, что там дальше они снова подходят, но уже не такие высокие, не такие крупные, не спирают реки в узкий проход между утесами, и по каменьям трава гуще, выше, больше рослого лозняка по берегам, больше сорных трав, высоких, сочных, густых.
Вот станица Покровская, первая на Амуре, большая, и видно, что заселяется; кучка казаков (более десяти) сидит у складочного магазина и покуривает; а уж давно бы можно начать косить, или если и не косить, так хоть что-нибудь около двора «робить» но, видно, забайкальский казак и сюда перенес родимую лень. Некоторые из сплавщиков ходили покупать молока и т. п. Едва нашли одну или две кринки, т. е. не то чтоб его не было, а «нет, батюшка, нет», т. е. «проваливай-ка своею дорогой!» Торговая неразвитость? Пожалуй; но она происходит вследствие того, что прежде сплавщики на Амуре слишком уже пускали в ход свою, как они называли, одиннадцатую заповедь: «не зевай»; ну, да и замечательный народ были прежние сплавщики: немудрено, что хозяйки стараются не подпускать к себе и теперешних.
Немнго повыше станицы (осторожный народ) причалено маньчжурское судно — привезли буды (проса), дабы (грубой бумажной материи), ханшины (род водки) и раскинули свои палатки. Тут же для мены выехали с нашей стороны орочоны на оленях. Казаки успели отведать привозных товаров, подкрепив ханшину спиртом, благо привез какой-то купец бочку спирта и продает по 15 руб. ведро[34].
Вот пониже, в Свербеевой, то же недоверие, но немного слабее. Поговоришь — ничего, хозяйка не грызется, даже чайку предложила вместе испить (конечно, кирпичного, не с сахаром, а с солью; чашки употребляют китайские, большею частию деревянные, изредка фарфоровые). После чашки чаю хозяйка предложила купить огурцов. Огурцы? да не говоря, конечно, об Чите, а и в Сретенске мы их не видали еще. — Да давно ли они у вас? — Давно, здесь по Амуру давно, батюшка (огурцы по копейке, не торгуясь). Сплавщики радуются, наконец-то в Россею вернулись: огурцы есть в свое время. (Позже, когда нашли на берегу орешник, хоть и с совершенно сырыми орехами, так еще больше обрадовались: «вот она, Россея-то где началась».)
Албазин, сотенный штаб 1-й сотни 1-го полка, большая станица. «Вот уж третий ряд дворов почали строить», виднеется деревянная церковь. Давно построена? А вот, как пришли. Говорят, церкви по Амуру строили тогда, когда новому переселенцу каждая минута была дорога, когда и дом был не обстроен, и нови не довольно поднято. Не успели причалить, как сплавщики (я плыл на лодке) нанесли кучу шанег — ватрушек с начинкою из гречневой каши, вареной на молоке с маслом, — и молока, и свежего хлеба, которыми мы лакомились после сухарей и сушеного мяса, ели и только похваливали. «А богатая станица, хорошо живут, дешево вот шаньга, в четверть…» — Нет, больше. — И то, больше, — и каши много, а 2 копейки стоит, и то бы дешевле отдали, да я уж не торговался, — дешево очень. — «Гречи, говорят, много родилось». Албазинские казаки переселились сюда из Горбицы и хвалят свое новое поселение. «Теперь что, теперь добротно, как обстроились, да пашни распахали: покосов и на нашей, и на ихней (китайской) стороне, дивно, всего не выкосишь». — А пашни где? — «Да здесь ничего, добротно, пашни верстах в пяти, не дальше, а есть и ближе, под самою деревней». Действительно, место ровное, земля не истощенная, богатая и плодородная и дает замечательные урожаи. Но зато есть станицы, построенные совершенно в лесу; сосновый бор стоит вплотную за огородами, им же оканчивается улица; пашни от станицы верстах в двенадцати, и казаки жалуются на это. Сами-де не выбрали бы такого бедового местечка.
34
Провоз бочки спирта от Читы до Сретенска, сухим путем, может стоить не более 25 руб. От Сретенской до Покровской