— Пожалуйста, живи сколько нужно. Я все объясню Донато, и, думаю, он не только не будет возражать, но и поможет тебе обратиться к консулу, чтобы призвал к ответу твоего обнаглевшего мужа.
— Нет, этого не надо!.. — испуганно воскликнула Зоя. — Я не хочу, чтобы в Кафе из-за меня разразился скандал, поползли слухи...
— Но ведь надо как-то все решить. Ты же не можешь вечно скрываться, рано или поздно твой муж узнает, где ты.
— Да, я понимаю, что жить в бегах — это не выход. Но лучшим и единственным выходом для меня была бы смерть моего супруга. — Зоя помолчала, искоса поглядывая по сторонам, потом пробормотала словно про себя: — О, если бы у меня были деньги, я, кажется, наняла бы убийцу, чтоб избавиться от этого чудовища...
— У тебя опасные мысли. — Марина покачала головой. — Смотри, не высказывай их никому, кроме меня. Ведь если твой муж и вправду умрет насильственной смертью, на тебя сразу упадут подозрения.
— В том-то и дело. Если бы я этого не боялась, то уже давно бы его отравила. Но теперь, когда меня нет в Сугдее, а он вдруг умрет — я ведь буду вне подозрений. Разве не так?
— Ты все больше меня удивляешь, — развела руками Марина. — Раньше никогда бы не подумала, что ты можешь замыслить убийство.
— Я и сама этого не знала за собой, — вздохнула Зоя и вдруг, резко повернувшись к Марине, вперила в нее острый взгляд внезапно загоревшихся глаз. — А разве тебе ни разу в жизни не хотелось кого-нибудь убить? Разве не было таких людей, которые мешали тебе, стояли на твоем пути и ты хотела от них избавиться?
— Нет, пока Бог миловал. Не я, а меня хотели убить, я же только защищала свою жизнь. — Марина встала, не желая продолжать неприятный разговор. — Отдохни, Зоя, помолись, успокой свою душу. Может, уже завтра мы что-нибудь придумаем.
— Придумать здесь ничего нельзя. Выход только один, но мне он пока недоступен. — Зоя встала вслед за подругой. — Прости, что озаботила тебя. Но я постараюсь, живя в имении, быть тебе полезной. Могу, например, присматривать за твоими малышами. Я люблю детей, а своих у меня нет.
— Хорошо, твоя помощь будет кстати. Примавера и Роман такие неугомонные, сладу с ними нет. А весной, дай Бог, и третий малыш появится. Пойдем, отведу тебя в комнату для гостей, ты в ней будешь жить. Агафья принесет тебе одежду и все необходимое.
Пристройка, в которой располагались три комнаты для гостей, была с тыльной стороны дома и выходила окнами в сад. Когда Марина привела подругу в предназначенную ей комнату, Зоя даже всплакнула, растрогавшись:
— Спасибо тебе, Марина, за твою доброту. Я боялась, что ты обижаешься на меня за прошлое. Так уж получилось, что я твои признания о чувствах к Константину выслушивала, а сама тебе ни в чем не признавалась. Ты уж прости, это я по молодости, по глупости так себя вела.
— Да я и думать о том забыла, — улыбнулась Марина. — И к Константину у меня не было серьезных чувств, одна лишь полудетская влюбленность. Я это поняла, как только встретила Донато.
— Ну, слава Богу, что нет между нами никаких обид, — прошептала Зоя, устало опустившись на лежанку в углу. — Спасибо тебе за все.
— Отдыхай, а завтра с утра подумаем о твоем будущем.
Когда Марина вышла из пристройки, ей показалось, что между деревьями в глубине сада мелькнула темная фигура в плаще с капюшоном. «Еще один монах?» — с досадой подумала молодая женщина, но, присмотревшись, поняла, что ее взор могли обмануть подвижные тени от деревьев, которые в свете закатных лучей были особенно темными и резкими.
На мгновение она опять ощутила смутную тревогу, которая, впрочем, быстро сменилась грустными размышлениями о судьбе Зои. Марина даже мысленно укорила себя за то, что копается в своих собственных беспричинных тревогах, в то время как ее давнишняя подружка так несчастна и нуждается в помощи.
Обойдя вокруг дома, она подозвала к себе верного слугу Энрико и велела ему на всякий случай осмотреть сад и ближайшую рощу — не затаились ли там какие-нибудь подозрительные люди. Также сообщила, что в доме остановилась гостья, о которой никому постороннему не следует знать. Энрико отвечал за охрану имения, и под его началом находилось несколько бывших генуэзских солдат, выполнявших в Подере ди Романо роль сторожей и телохранителей.
Поговорив с Энрико, Марина уже собиралась идти в дом, но тут вернулся Гермий, управитель имения, который ездил осматривать пастбища и виноградники. Обычно Гермий докладывал обо всех делах Донато, но в отсутствие мужа Марина сама расспросила управителя, все ли спокойно в деревнях и на окрестных дорогах. Степенный Гермий, в отличие от быстрого Энрико, говорил неторопливо, обстоятельно и порой казался Марине немного нудным, но для роли управителя очень подходил. Готолан[7] по происхождению, Гермий был грамотным человеком и, рано оставшись сиротой, жил при монастыре, где научился письму, счету и ведению хозяйства. Лихолетье татарских набегов и распрей лишило его пристанища и крыши над головой, заставило скитаться, но в конце концов деловая смекалка помогла ему устроиться в жизни, и он вел сначала мелкие торговые дела, потом служил в имении сугдейского купца, а после перешел к Донато, быстро оценившего способности и аккуратность нового управителя. Римлянин знал, что любое поручение, данное Гермию, будет исполнено точно и в срок. Ради этих его качеств Донато порой закрывал глаза на излишнюю жесткость Гермия в обращении с работниками.
7
Готоланы — потомки крымских готов (готы — народ германской группы) и аланов (аланы — одно из сарматских племен), исповедовавшие, как правило, христианство греческого обряда.