Солнце вовсю заливало лучами кафе, и в заведении было уже достаточно жарко для осеннего утра. Небо было без единого облачка, и кондиционер гудел, слегка пощелкивая, устав после долгого жаркого лета, когда он творил благословенную прохладу для тысяч посетителей.
В зале было всего несколько человек: пожилой мужчина с тростью, сидевший в одиночестве, три весело пересмеивавшихся старшеклассницы да небольшая компания молодых мамочек, которые, уставясь в смартфоны, лениво покачивали в колясках своих малышей и успокаивали их, когда те начинали звать маму или плакать.
Мари немного понаблюдала за детьми в колясках, затем перевела взгляд на Джорджа, сидевшего за столиком напротив. Рассеянно покусала пончик, который заказала для себя. Ее спутник достал и закурил сигарету.
Вздохнув, Мари взяла в руки потрепанный экземпляр «Над пропастью во ржи», окончательно закруглив таким образом сам собою затухший разговор.
Джордж взял шариковую ручку и продолжил писать в блокноте, свесив с губ дымящуюся сигарету:
– Как насчет кофе?
– Что? С вами? Прямо сейчас?
– Да. Отчего бы нет?..
Джордж прервался. Как все-таки сложно было писать стихи в размере хайку[78]! От этой структуры с жестко заданным количеством слогов – пять, семь и пять – у него уже раскалывалась голова. Однако Джордж считал себя истинным пуристом. Он терпеть не мог, когда европейцы с американцами переводили хайку на английский, начисто теряя слоговую структуру стиха.
Он прочитал массу хайку Мацуо Басё в переводе, и всякий раз его коробило, когда он замечал в строке лишний слог или когда одного-двух не хватало. Ну почему люди с таким неуважением относятся к форме произведения? Зачем продолжают называть это хайку, ежели сама форма хайку у них утеряна?
Он жаждал прочитать эти стихотворения в оригинале.
Но всему свое время. Шаг за шагом – точно в хайку Кобаяси Исса[79]:
Джордж и понятия не имел, что это самое хайку процитировано в переводе на английский в книге «Фрэнни и Зуи» того же автора, что сейчас читала Мари. Сама же Мари, если бы и знала это, не придала бы тому значения.
Мари уже в десятый раз перечитывала «Над пропастью во ржи» на английском. Это был ее любимый роман. Ей нравилось в этом произведении буквально все! В первый раз она прочла его на японском еще старшеклассницей. Она помнила, как вся затрепетала тогда, повстречав в романе родственную душу – юношу, своего ровесника, так же, как она, чувствующего себя потерянным в огромном мегаполисе, Нью-Йорке, такого же одинокого и непохожего на других. Как она его понимала! В юные годы Мари все рисовала в воображении, будто встретилась с Холденом – героем Сэллинджера. Она представляла его намного выше ростом, чем она, с голубыми глазами и светлыми волосами, в знаменитой красной кепке. Она привезла бы его к себе в Токио и позаботилась бы о нем. Вместе они были бы счастливы. И уже не чувствовали бы себя потерянными и ненужными, потому что их жизнь обрела бы смысл.
Она украдкой взглянула на что-то кропающего в блокноте Джорджа. Серьезный и сосредоточенный, он выглядел так круто! Мари нравилось его худое лицо с натянутой кожей, его светлые волосы и голубые глаза. Пепла у него на сигарете уже изрядно накопилось, однако Джордж не торопился его стряхивать. Мари пожалела, что не могла сфотографировать его таким. Это был ее собственный Холден: ее отчаявшийся, потерянный в мире чужак, ее гайдзин.
Впрочем, если уж по правде – он был не из Нью-Йорка и даже не из Америки. Она долго не могла привыкнуть к его душному британскому акценту со сдержанными ударными слогами. Он совсем не походил на акценты американских парней, с которыми Мари имела романы до того, как встретила Джорджа. А уж она со многими общалась по работе, поскольку специализировалась на иностранных счетах в крупном торговом доме! Обычно ей легко было иметь дело с иностранцами, но Джордж оказался не таким, как все. Впервые она почувствовала перед собой непроницаемый барьер. Она, признаться, теперь даже скучала по раскованности и открытости американцев.
78