Она неловко замолчала, и Орену пришлось легонько подтолкнуть ее локтем, чтобы она продолжала.
— Я спросила, кто придет. Она сказала, Нэнси, Кэролайн, собиралась Эстер и… э-э-э… ты.
Я кивнул, не отрываясь от еды. Бетси деликатно выждала несколько секунд и тихо спросила:
— Не хочешь нам что-нибудь сказать?
Когда я ответил «нет», они с Ореном снова принялись за еду, и один только Бог знает, что при этом подумали.
Наши с Нортоном жизни были схожи не только в том, что летом в Саг-Харборе мы устанавливали стимулирующие, платонические отношения с представительницами противоположного пола.
И хотя я не большой любитель красться в высокой траве на заднем дворе, гоняясь за всякими маленькими тварями, зато мне нравится бродить по полю для гольфа и искать в траве потерянные маленькие белые мячики.
После тяжелого дня на солнцепеке Нортон больше всего любил пожевать кошачью мяту, растянуться на диване в уютной комнате и поспать. Я после тяжелого дня в кабинете наверху больше всего любил глотнуть пива «Питс уикед», рухнуть на тот же диван и смотреть по кабельному телевидению любой фильм, только чтобы в нем играла Грета Скакки. (Зафиксированное на бумаге обещание моему двенадцатилетнему дружку Чарли гласит: когда мама скажет, что ты достаточно вырос, приходи, посмотрим «Белое зло».)
Под вечер Нортон любил вскарабкиваться ко мне на стол, чтобы ему подольше почесали ушки и брюшко.
Я узнал, что есть возможность заказывать массажисток на дом, так что под вечер мог бы забираться на стол на заднем дворе и, слушая джаз в исполнении Майлза Дэвиса или Чета Бейкера, получать удовольствие от того, что мне растирают уши, живот и другие части тела.
Но мы с Нортоном не были тунеядцами, потому что изрядно трудились.
Я писал книги, сценарии телевизионных шоу и иногда кинофильмов.
А Нортон после нескольких лет, проведенных без всяких отношений с литературным сообществом, писал свою книгу.
Об этом подробнее.
Я благодарен всем, кто читает нортоновские книги (и особенно тем, кто их покупает, хотя читать — это тоже похвально). Считаю, что любого, кто прочел сотни страниц о приключениях вислоухого, четвероногого парня весом девять фунтов, можно по праву назвать сбрендившим на кошках. Да-да, именно сбрендившим. Утверждаю, опираясь на собственный опыт. Недавно мне позвонила мой агент Эстер Ньюберг, пребывавшая в легкой депрессии. Она только что получила подарок от друга — красивую рамку с фотографией ее кота Тейта. Эстер немного покоробил и показался странным выбор фотографического сюжета: он символизировал, что самые близкие отношения у нее сложились с кошками. Я был вынужден прервать поток излияний и заметил, что это всего лишь небольшой снимок ее кота. Я же последние десять лет писал целые книги об отношениях с моим котом. И рассказывал о нем, путешествуя по миру. «По-твоему, это странность? — спросил я ее. — Тогда не рассчитывай оставаться моим лучшим другом, и кот меня в этом поддерживает». Эстер согласилась, что по части странностей я ее обошел.
К тому времени у меня уже имелось анекдотическое доказательство, что любого кошатника следует считать и называть сбрендившим. Но мои поклонники подтвердили: это вовсе не предел. И когда мы с моим добрым приятелем Нормом Стайлзом выпустили самую забавную, по нашему мнению, книгу «Исторические кошки», указав на обложке в качестве автора Нортона, сильно подозреваю, что очень многие воскликнули: «Гениальный кот! Такой мог!» Не поверите, сколько раз нам во время рекламного тура задавали вопрос: «Каков конкретно вклад Нортона в работу?» Я как можно серьезнее отвечал, что идея была его, он провел исследования и отобрал для текста персонажей, а мы с Нормом помогли ему с шутками. Вы еще больше удивитесь тому, сколько людей кивнули головами, и по их глазам было видно, что они подумали: «Так я и знал!»
Итак, не хочу сказать, что Нортон не имел никакого отношения к написанию этой книги. Разумеется, имел. Идея «Исторических кошек» заключается в том, что, как известно всем сбрендившим на кошках, за каждым великим человеком стоит еще более великий кот. Поэтому мы выбрали несколько исторических личностей и придумали реалистические, как нам кажется, портреты их менее известных соратников из семейства кошачьих (а блестящий художник Уильям Брэмхолл их оживил). Например, в книге представлен кот великого американского патриота Натана Хейла, [22]который произносит такие бессмертные слова: «Я сожалею лишь о том, что могу отдать за родину только девять жизней». И конечно, есть кошка Марии-Антуанетты, которая бросает французским крестьянам знаменитую фразу: «Если у них нет хлеба, пусть едят сухой корм». Кот Джона Фицджеральда Кеннеди вдохновенно восклицает: «Не спрашивайте, что вы можете сделать для своего человека, спросите, что человек может сделать для вас!» Официально подтверждаю: Нортон ничего этого не писал, хотя помогал нам благодаря своему проницательному чутью. Сидел неподалеку, слушая, как мы с Нормом смешили друг друга, и вдруг, словно невзначай, переворачивал страницу исторической книги или энциклопедии, как будто хотел сказать: «Неплохо, ребята, но давайте-ка придумайте что-нибудь получше».