Ну, а что же делалось в самой Османской империи, в состав которой в это время входил Египет? Почему идея канала пришла с Запада? Почему при дворе султана, среди его визирей, не нашлось ни одного сторонника этого проекта? Разве не было очевидно, что Османская империя могла бы получить большую выгоду, если бы через ее территорию проходили торговые пути с Востока на Запад?
Османская империя находилась тогда в состоянии все более прогрессировавшего упадка. Молодой и предприимчивый западный капитализм вытеснял ее с ее же собственных рынков. Окаменелая, неуклюжая, безынициативная феодальная империя была бессильна бороться с этим. Всякие новые идеи казались опасными. Для внутренних потребностей султанского двора никакие «международные каналы» не были надобны. А мышление в более широких масштабах ему не было свойственно.
Был, впрочем, и трезвый расчет: задача Турции преградить путь на Восток европейским торговцам и предпринимателям, не допустить их проникновения «в тыл» империи — Индию и Иран — таковы были цели и задачи турецкой внешней политики. И такова, скажем наперед, была позиция Турции в течение всей истории строительства канала. Просто к середине XIX в. она настолько попала в зависимость от великих капиталистических держав — Англии и Франции, — что в конце концов пришлось уступить. А потом ее уже никто и не спрашивал.
Первым, кто отнесся серьезно к идее прорытия канала, был Наполеон Бонапарт. Он прекрасно понял и его мореходно-торговые перспективы, и его стратегическое значение. Захват Египта он рассматривал как этап на пути продвижения в Азию, чтобы сокрушить Британскую империю в Индии. И, конечно, прорытие канала, который находился бы в руках Франции, могло сыграть выдающуюся роль в этом деле. Кстати, такое отношение к идее канала легло потом в основу французской политики по этому вопросу в течение первых двух третей XIX в.
В 1798 г., вскоре после оккупации Египта, Наполеон поставил перед Ле Пером — ученым и инженером-строителем, входившим в состав экспедиции, — задачу изучить возможность строительства канала. Однако Ле Пер совершил большую ошибку в расчетах. Так же как и инженеры царя Дария, он пришел к выводу, что уровень Красного моря на 32 фута выше уровня Средиземного моря и, следовательно, построить канал невозможно. Эта ошибка еще долго была препятствием на пути осуществления проектов по сооружению канала. Ле Пер предложил восстановить старый канал, соединявшийся с Нилом. Наполеон пожелал выехать на место и детально ознакомиться с материалами. В декабре 1798 г. он провел в Суэце десять дней, совершая поездки по его окрестностям. Он увидел, что старые сооружения пришли в полную негодность, причалы разрушены, канал частично засыпан песком, частично превратился в болото. После этого Бонапарт несколько охладел к идее сооружения канала или решил отложить ее до лучших времен. Дела у французов шли не лучшим образом: закрепиться в Египте не удавалось. Единственное, что сделал Бонапарт, — это осуществил большое строительство в Суэце, рассчитывая превратить его во французскую крепость, чтобы, как он писал в своих письмах Директории в Париж, она стала «опорой свободного и исключительного владения Французской Республикой Красным морем»[19].
Однако все получилось иначе. В XIX в. Суэц стал опорным пунктом для распространения английского влияния на Ближнем Востоке.
Так или иначе, с начала XIX в. идея канала, как говорится, «витала в воздухе». Ее обсуждают на заседаниях кабинетов министров, при королевских дворах, в печати. Как мы уже упоминали, французские ученые, участвовавшие в экспедиции Наполеона, привезли с собой интересные описания Египта, а в 1822 г. Шампольон расшифровывает египетские надписи. В парижских салонах проходит полоса увлечения этой «загадочной» страной, полной тайн. Романтики типа Шатобриана и Т. Готье черпают в этой таинственности мотивы для своих сочинений. И тот и другой совершили путешествие в Египет.
Надо прямо сказать, в интересе к Египту была большая доля снобизма. Однако были мотивы и более глубокие. После похода Наполеона Европа соприкасается с Египтом гораздо более широким фронтом. Бурно развивается изучение страны. Европа знакомится с Египтом уже не по старым греческим книгам, арабским описаниям, а непосредственно. Мухаммед Али открывает новые возможности для европейцев: он приглашает на работу самых различных специалистов — врачей, инженеров, военных. Тропа, которую протоптали легионы Бонапарта, становится постепенно торговым путем. В Каире появляются отделения торговых и промышленных компаний европейских стран. Двор Мухаммеда Али, богатые беи и паши покупают европейские ткани, предметы роскоши. Армию снабжают французскими ружьями и пушками. В Каире впервые появляются здания, построенные на европейский манер. И что самое главное — Мухаммед Али начинает весьма активно пользоваться деньгами «неверных». Он получает первые займы в европейских банках. Его преемников эта практика приведет к окончательной зависимости от Лондона и Парижа. Связи между Египтом и Европой становятся все более практическими. Страна пирамид и величественных храмов оказывается удобным местом для вложения капиталов.