Мы покажем ниже, в чем заключалась эта «разумная» систематизацiя карательнаго аппарата государственной власти. Проект об организацiи Всероссiйской Чрезвычайной комиссiи, составленный Дзержинским еще 7-го декабря 1917 г. на основанiи «историческаго изученiя прежних революцiонных эпох», находился в полном соотвeтствiи с теорiями, которыя развивали большевицкiе идеологи. Ленин еще весной 1917 г. утверждал, что соцiальную революцiю осуществить весьма просто: стоит лишь уничтожить 200–300 буржуев. Извeстно, что Троцкiй в отвeт на книгу Каутскаго «Терроризм и коммунизм» дал «идейное обоснованiе террора», сведшееся впрочем к чрезмeрно простой истинe: «враг должен быть обезврежен; во время войн это значит — уничтожен». «Устрашенiе является могущественным средством политики, и надо быть лицемeрным ханжой, чтобы этого не понимать».[44] И прав был Каутскiй, сказавшiй, что не будет преувеличенiем назвать книгу Троцкаго «хвалебным гимном во славу безчеловeчности». Эти кровавые призывы по истинe составляют по выраженiю Каутскаго «вершину мерзости революцiи». «Планомeрно проведенный и всесторонне обдуманный террор нельзя смeшивать с эксцессами взбудораженной толпы. Эти эксцессы исходят из самых некультурных, грубeйших слоев населенiя, терpop же осуществлялся высококультурными, исполненными гуманности людьми». Эти слова идеолога нeмецкой соцiал-демократiи относятся к эпохe великой французской революцiи.[45] Они могут быть повторены и в XX вeкe: идеологи коммунизма возродили отжившее прошлое в самых худших его формах. Демагогическая агитацiя «высококультурных», исполненных яко-бы «гуманностью» людей безстыдно творила кровавое дeло.
Не считаясь с реальными фактами, большевики утверждали, что террор в Россiи получил примeненiе лишь послe первых террористических покушенiй на так называемых вождей пролетарiата. Латыш Лацис, один из самых жестоких чекистов, имeл смeлость в августe 1918 г. говорить об исключительной гуманности совeтской власти: «нас убивают тысячами (!!!), а мы ограничиваемся арестом» (!!). А Петерс, как мы уже видeли, с какой-то исключительной циничностью публично даже утверждал, что до убiйства, напр., Урицкаго, в Петроградe не было смертной казни.
Начав свою правительственную дeятельность в цeлях демагогических с отмeны смертной казни,[46] большевики немедленно ее возстановили. Уже 8-го января 1918 г. в объявленiи Совeта народных комиссаров говорилось о «созданiи батальонов для рытья окопов из состава буржуазнаго класса мужчин и женщин, под надзором красногвардейцев». «Сопротивляющихся разстрeливать» и дальше: контр-революцiонных агитаторов «разстрeливать на мeстe преступленiя».[47]
Другими словами, возстанавливалась смертная казнь на мeстe без суда и разбирательства. Через мeсяц появляется объявленiе знаменитой впослeдствiи Всероссiйской Чрезвычайной Комиссiи:…«контр-революцiонные агитаторы… всe бeгущiе на Дон для поступленiя в контр-революцiонныя войска… будут безпощадно разстрeливаться отрядом комиссiи на мeстe преступленiя». Угрозы стали сыпаться, как из рога изобилiя: «мeшечники разстрeливаются на мeстe» (в случаe сопротивленiя), расклеивающiе прокламацiи «немедленно разстрeливаются»[48] и т. п. Однажды совeт народных комиссаров разослал по желeзным дорогам экстренную депешу о каком-то спецiальном поeздe, слeдовавшем из Ставки в Петроград: «если в пути до Петербурга с поeздом произойдет задержка, то виновники ея будут разстрeлены». «Конфискацiя всего имущества и разстрeл» ждет тeх, кто вздумает обойти существующiе и изданные совeтской властью законы об обмeнe, продажe и куплe. Угрозы разстрeлом разнообразны. И характерно, что приказы о разстрeлах издаются не одним только центральным органом, а всякаго рода революцiонными комитетами: в Калужской губ. объявляется, что будут разстрeлены за неуплату контрибуцiй, наложенных на богатых; в Вяткe «за выход из дома послe 8 часов»; в Брянскe за пьянство; в Рыбинскe — за скопленiе на улицах и притом «без предупрежденiя». Грозили не только разстрeлом: комиссар города Змiева обложил город контрибуцiей и грозил, что неуплатившiе «будут утоплены с камнем на шеe в Днeстрe».[49] Еще болeе выразительное: главковерх Крыленко, будущiй главный обвинитель в Верховном Революцiонном Трибуналe, хранитель законности в совeтской Россiи, 22-го января объявлял: «Крестьянам Могилевской губернiи предлагаю расправиться с насильниками по своему разсмотрeнiю». Комиссар Сeвернаго раiона и Западной Сибири в свою очередь опубликовал: «если виновные не будут выданы, то на каждые 10 человeк по одному будут разстрeлены, нисколько не разбираясь, виновен или нeт».
Таковы приказы, воззванiя, объявленiя о смертной казни…
Цитируя их, один из старых борцов против смертной казни в Россiи, д-р Жбанков писал в «Общественном врачe»:[50]«Почти всe они дают широкiй простор произволу и усмотрeнiю отдeльных лиц и даже разъяренной ничего не разбирающей толпe», т. е. узаконяется самосуд.
Смертная казнь еще в 1918 г. была возстановлена в предeлах, до которых она никогда не доходила и при царском режимe. Таков был первый результат систематизацiи карательнаго аппарата «революцiонной власти». По презрeнiю элементарных человeческих прав и морали центр шел впереди и показывал тeм самым примeр. 21-го февраля в связи с наступленiем германских войск особым манифестом «соцiалистическое отечество» было провозглашено в опасности и вмeстe с тeм дeйствительно вводилась смертная казнь в широчайших размeрах: «непрiятельскiе агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контр-революцiонные агитаторы, германскiе шпiоны разстрeливаются на мeстe преступленiя».[51]
Не могло быть ничего болeе возмутительнаго, чeм дeло капитана Щаснаго, разсматривавшееся в Москвe в маe 1918 г. в так называемом Верховном Революцiонном Трибуналe. Капитан Щасный спас остаток русскаго флота в Балтiйском морe от сдачи нeмецкой эскадрe и привел его в Кронштадт. Он был обвинен тeм не менeе в измeнe. Обвиненiе было формулировано так: «Щасный, совершая геройскiй подвиг, тeм самым создал себe популярность, намeреваясь впослeдствiи использовать ее против совeтской власти». Главным, но и единственным свидeтелем против Щаснаго выступил Троцкiй. 22-го мая Щасный был разстрeлен «за спасенiе Балтiйскаго флота». Этим приговором устанавливалась смертная казнь уже и по суду. Эта «кровавая комедiя хладнокровнаго человeкоубiйства» вызвала яркiй протест со стороны лидера соцiал-демократов-меньшевиков Мартова, обращенный к рабочему классу. На него не получалось однако тогда широких откликов, ибо вся политическая позицiя Мартова и его единомышленников в то время сводилась к призыву работать с большевиками для противодeйствiя грядущей контр-революцiи.[52]
Смертную казнь по суду или в административном порядкe, как то практиковала Чрезвычайная Комиссiя на территорiи совeтской Россiи и до сентября 1918 года, т. е. до момента как бы оффицiальнаго объявленiя «краснаго террора», далеко нельзя считать проявленiем единичных фактов. Это были даже не десятки, а сотни случаев. Мы имeем в виду только смерть по тому или иному приговору. Мы не говорим сейчас вовсе о тeх разстрeлах, которые сопровождали усмиренiя всякаго рода волненiй, которых было так много и в 1918 г., о разстрeлах демонстрацiй и пр., т. е. об эксцессах власти, о расправах послe октября (еще в 1917 г.) с финляндскими и севастопольскими офицерами. Мы не говорим о тeх тысячах, разстрeленных на территорiи гражданской войны, гдe в полной степени воспроизводились в жизни приведенныя выше постановленiя, объявленiя и приказы о смертной казни.
44
Из книги Троцкаго Дзержинскiй заимствовал и аргументацiю о «народном гнeвe»: «В обстановкe классоваго рабства — писал Троцкiй — трудно обучить угнетенныя массы хорошим манерам. Выведенныя из себя онe дeйствуют полeном, камнем, огнем и веревкой».
46
В № 1 «Газеты Временнаго Рабочаго и Крестьянскаго Правительства» от 28-го октября было опубликовано: «Всероссiйскiй съeзд совeтов постановил: возстановленная Керенским смертная казнь на фронтe отмeняется».
51
Штейнберг в своей книгe «Нравственный лик революцiи», замeчает: «Мы единогласно с негодованiем в своих отвeтственных кругах заклеймили это вновь вытащенное на чистую (!?) арену заржавленное орудiе варварства. Мы энергично протестовали в центрe власти… мы единодушно отвергали там всe проекты жалостливых большевиков, (как Луначарскiй), пытавшихся установить „надзор“ за смертью… Мы не шли ни на какiя сдeлки в этом вопросe». Но «когда большинством голосов наши предложенiя были отвергнуты, мы больше ничего не дeлали» — с опозданiем кается бывшiй комиссар юстицiи. «Мы не замeтили, что этими вначалe узкими воротами к нам вернулся с своими чувствами и орудiями тот же самый старый мiр». «Волею революцiонной власти создавался слой революцiонных убiйц, которым суждено было вскорe стать убiйцами революцiи». Это произошло раньше, когда лeвые с.-р. принимали участiе в организацiи Ч. К. И запоздалыми были позднeйшiя смягченiя, которыя бывшiй большевицкiй комиссар юстицiи пытался вводить в практику Ч. К. Представители лeвых с.-р. не шли ни на какiя сдeлки, а в лицe помощника Дзержинскаго, л. с.-р. Закса, говорили о разстрeлах!
52
Cм. ниже статью «Почему»? Штейнберг вновь вольно или невольно дeлает хронологическую ошибку, относя предоставленiе трибуналам оффицiальнаго права вынесенiя смертных приговоров ко времени «учредиловскаго движенiя правых с.-р.», возстанiя, организованнаго Савинковым в Ярославлe. По словам бывшаго комиссара юстицiи, эти контр-революцiонныя выступленiя «утвердили власть в необходимости этих прiемов принужденiя».