Своей манерой одеваться я вызывала насмешки окружающих, но в этом и состоял секрет моего успеха. Я выглядела не так, как все.
Если в шкафу хотя бы одной из ста женщин найдется маленькое черное платье, а мужчина обернется вслед на запах «Шанель № 5», значит, не зря я так много трудилась.
Он находил время, чтобы заниматься мной и чтобы изменять мне каждый день.
Америка научила меня многому и многое показала. Америка – это умение делать деньги, а деньги еще никому не мешали.
Меня ничто так не утомляет, как отдых.
Я оцениваю людей по их манере тратить деньги. Деньги – не самоцель, а материальное доказательство того, что человек не ошибся.
Меня очень много ругали и очень часто завидовали. Это не страшно, если ругают, значит, жива. А завистников нет только у ничтожеств. Лучше иметь первых, чем быть вторым.
На деле я была настоящей тигрицей. Мало-помалу я постигала жизнь – точнее, училась находить средства защищаться от нее.
«Она встала вровень с мужчинами!» Почему это считается похвалой? Я знаю стольких мужчин-ничтожеств… Что же мне, опускаться на колени, чтобы быть с ними вровень?
Я восхищалась Америкой… А для многих американцев я была олицетворением Франции.
Я ела очень мало и скромно, так и не научившись получать удовольствие от самых изысканных блюд.
Работа
Мне всегда приходилось выбирать между мужчинами и моей работой.
Главное для женщины – постоянно работать. Только работа дает бодрость духа, а дух в свою очередь заботится об участи тела.
Есть время работать, и есть время любить. Никакого другого времени не остается.
Не забывайте, что если даже вы окажетесь на самом дне горя, если у вас не останется вообще ничего, ни одной живой души вокруг – у вас всегда есть дверь, в которую вы можете постучать… Это – работа!
Знаете, какое наказание самое страшное? Безделье. А возвращение к работе… разве это усилие? Это счастье.
Мода и стиль
Надо сохранять собственную неповторимость даже перед требованиями моды.
Платье – не одеяло. Оно создается для того, чтобы его носили. Оно держится на плечах. Платье должно висеть на плечах.
Художники по костюмам работают карандашом. Портные – ножницами и булавками: это совсем другое.
Моду следует принимать, иначе вы будете выглядеть смешными. Однако принимать новинки следует незаметно, маленькими порциями.
Элегантными хотят быть все: герцогини и швеи, банкирши и продавщицы, актрисы и домохозяйки. И если создавать одежду, которую смогла бы надеть каждая, можно заработать и миллионы, и всеобщее уважение.
Верх платья так же легко сделать, как написать первый акт пьесы. Искусство – завершить его.
Нужно безжалостно убирать все, что чрезмерно.
Мода должна выпархивать у вас из рук.
Однажды я слышала, как старая портниха говорила молоденькой швее: «Не может быть пуговицы без петлицы». Эта чудесная и сжатая формула может стать девизом кутюрье, но также и архитектора, и композитора, и живописца.
Мода, которую можно увидеть только в гостиных, – это не мода, а костюмированный бал.
Мода – всегда отражение эпохи, но если это глупая мода, о ней забывают.
Одежда, предложенная мужчиной, который не знает женщин, у которого никогда не было женщины и который хотел бы быть женщиной![2]
Затянуть бедной женщине талию до черных мушек в глазах мог только мужчина, которому никогда не приходилось носить корсет или что-то подобное[3].
У моды две цели: удобство и любовь. А красота возникает, когда мода добивается этих целей.
Я делаю оптимистическую коллекцию, потому что вокруг все идет к худшему.
Я умею рвать наряды красиво, но потом еще красивее восстанавливаю.
Мода – это иллюзия, что родилась новая женщина, соответствующая своей эпохе.
Мода существует не для того, чтобы удивлять публику. Она для того, чтобы одевать эту публику. Если созданную сегодня модель завтра не увидишь на улице – грош ей цена. Если увидишь много раз – она бесценна.