Не ошибки, не описи или другие какие-либо неисправности старых книг "исправляли" никоновские книжные справщики, а выбрасывали из них вековые чины, обычаи и предания древней вселенской Церкви, некоторые из них догматического содержания. В старых книгах положено говорить аллилуйю дважды, а в третий раз - "слава Тебе, Боже". Никоновские справщики прибавили одну лишнюю аллилуйю. Но сугубую (двойную) аллилуйю Русская Церковь приняла с древних времен, в глубокой древности дважды "аллилуйя" говорила сама греческая церковь. Это была не опечатка в книгах, тем более не погрешность, а установление древней святой Церкви. Трегубая же (тройная) аллилуйя с прибавлением "слава Тебе, Боже" (в сущности, уже четверная) была осуждена древней Русской Церковью и самими греками, например, преподобным Максимом Греком и сонмом русских святителей на Стоглавом Соборе, как латинский обычай, имеющий в основе своей догматическую погрешность латинской церкви об исхождении Духа Святого и от Сына.
По старым книгам установлено божественную литургию совершать на семи просфорах; никоновские справщики две просфоры выбросили. Между тем, семипросфорие существовало в самой греческой церкви еще до крещения Руси и оттуда перешло к нам.[9] Никон отменил, таким образом, древнее церковное установление.
В старых книгах всегда писалось и выговаривалось имя Христа Спасителя Исус. Никоновские справщики всюду переделали это имя по-новогречески - Иисус. Но русские не, греки, а славяне, они должны говорить и писать Исус.[10] Сербы, черногорцы до сих пор печатают в богослужебных книгах Исус.[11]
По старопечатным книгам установлено: во время крещения, венчания, освящения храма - делать обхождение по солнцу, в знак того, что мы идем за Солнцем - Христом, как стали разуметь этот символ даже архипастыри господствующей церкви. Никоновские справщики всюду ввели хождение против солнца - против Христа.
Восьмой член Символа веры по старому тексту читается: "И в Духа Святаго, Господа истиннаго и животворящего". В никоновских книгах слово "Истиннаго" выброшено как лишнее и посему погрешительное. Между тем, греческое слово в этом месте [греческого текста] [12] - то кирион - означает: Господственный и Истинный (то есть, Господа Истиннаго). И по самому смыслу Символа веры требуется в нем исповедовать Духа Святого Истинным, как исповедуем в том же Символе Бога Отца и Бога Сына Истинными (во 2-ом члене: "Света от Света, Бога Истинна от Бога Истинна").[13] Все эти и многочисленные другие примеры исправлений показывают, что Никон и его справщики исправляли в старых книгах совсем не опечатки и не погрешности, а вековые обычаи и установления древней Церкви, даже догматические. Ничего безграмотного или невежественного не могли они отыскать в наших старопечатных книгах. Но сами натворили в новых книгах немало погрешностей и ересей.
Погрешностей этих чрезвычайно много - насчитываются они сотнями. Мы укажем лишь некоторые. В Чине крещения по старым книгам священник читает: "Запрещает ти, диаволе, Господь наш Исус Христос, Пришедыи в мир и вселивыися в человецех". Здесь ясно и вполне грамматично выражено, что диявола запрещает Господь, который пришел в мир и вселился в людях, как Сам Он говорит: "Се Аз с вами есмь до скончания века" (Матф., 28:20). Как же "исправили" это место никоновские справщики? Они переделали так: "Запрещает тебе Господь, диаволе, пришедыи в мир и вселивыися в человецех". Исказили сам смысл текста: оказывается, не Христос пришел в мир и вселился в человецех, а диавол.
По старым книгам, в том же чине крещения священник просит Господа: "Молимся Тебе, Господи, ниже да снидет с крещающимся дух лукавый". По никоновским книгам это место читается так: "Ниже да снидет с крещающимся, молимся тебе, дух лукавый". Никоновские справщики переделали так, что священник молится как будто бы диаволу.[14]
В старых книгах при совершении таинства крещения священник просит Бога: "Вообрази Христа Твоего в хотящем породитися святым крещением от моего недостоинства". Крещаемый рождается в новую жизнь именно крещением, поэтому оно и именуется "банею паки бытия", хотя бы оно совершалось и недостойным священником. В никоновских книгах это место "исправлено" так: "...породитися моим окаянством". Выходит иной смысл: крещаемый рождается не святым крещением, а окаянством священника.
В чине освящения воды на Богоявление никоновские справщики вставили (в ектений) странное прошение: "...о, еже быти воде сей, скачущей в жизнь вечную". Вместо того, чтобы просить Господа, чтобы вода своим благодатным освящением нас приводила в жизнь вечную, по новым книгам просят Бога, чтобы сама вода скакала в жизнь вечную. Зачем она там? Да и самое слово "скачущей" не совсем прилично в Богослужебной книге, а применение его к воде - курьезно.
Таких бессмысленных "исправлений" никоновские справщики наделали очень много. "Все книги испроказили," - жаловались на них тогдашние благочестивые люди. В молитве, читаемой Великим постом: "Господи и Владыко животу моему", - по старым книгам мы молимся: "...дух уныния, небрежения, сребролюбия, празднословия отжени от мене". "Отжени", то есть отгони, удали, отбрось его от меня. Мы смиренно каемся Богу, что имеем все эти грехи: и уныние, и празднословие, и сребролюбие, и беспечность - и просим Господа избавить нас от них, отогнать от нас самого духа этих пороков.[15] Но в новых книгах эта молитва имеет совсем иной смысл. Здесь она изложена так: "Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь мне". Тут уж молящийся не кается в своих грехах, он не просит очистить его от них - прошения этого совсем нет: он просит Бога только не давать ему духа всех этих пороков, точно Бог навязывает им этого лукавого искусителя.[16] Это совсем не покаянная молитва.
Никоновские справщики не оставили без переделки даже Херувимскую песнь в божественной литургии: вместо "трисвятую песнь приносяще" поставили "припевающе". Вся литургия есть именно приношение: священник в своих молитвах много раз повторяет, что трисвятая песнь приносится, а не припевается или кому-то подпевается. "Приносим Ти словесную сию службу", - читает священник в литургийных молитвах. Диакон возглашает: "Во смирении приносити". Народ отвечает, что он именно приносит и пение. Заменив литургийное слово приносяще, отвечающее глубокому и таинственному смыслу литургии, новым словом припевающе никоновские справщики совершили просто кощунство, превратив самую сердцевину литургии - Херувимскую песнь - в какое-то припевание или подпевание, в какой-то привесок к чему-то.
Изменили еще одно место в Херувимской песне никоновские справщики, напечатали: "...ангельски невидимо дориносима чинми", а в толковании разъясняют: "копиеносные чинми и копие провождаема". Тогда же такое исправление вызвало большое недоразумение: "Исус Христос, Сын Божий, - говорили противники никоновских исправлений, - от ангельских чинов приемлет дароприношение, а не копие и с копиями провождение". Такое сомнение новая соборная книга "Жезл" разъясняет: "Не мысли копии вещественных орудийных, но умныя, сиречь силу беззаконий разделительную" (л. 117, изд. 2). Но такое разъяснение было темнее самого невразумительного текста, который оно пытается растолковать. Тогда как старый текст Херувимской был ясен и понятен для всех верующих: дароносима - сами чины ангельские несут Дары Божественные - Самого Христа. Эту ясность никоновские справщики заменили какими-то копьями, какой-то "разделительной силой беззаконий.[17] И непонятно, и бестолково.
И самый конец Херувимской песни изменили никоновские справщики по-новому; по-старому поется: "отвержем печаль". Они напечатали: "отложим попечение". Твердое, решительное, категорическое "отвержем" заменили мягоньким и слабеньким - "отложим": для Христа можно кое-что отложить на время, на этот только момент. Зачем так решительно для Христа делать - отвергать все заботы: достаточно лишь на время их отложить. Это только Сам Христос требует: кто хочет за Мной идти, да отвержется себя и возьмет крест свой. А мы не можем этого сделать, поэтому новые книжники и в саму Херувимскую песнь внесли свою слабость. В ней выражена та религиозная теплохладность, которая тогда уже прочно закладывалась в московских верхах и которая потом превратилась в откровенное кощунство и в прямое неверие и безбожие.
9
Профессор И. Мансветов в своих исследованиях по богослужению указывает, что в Уставе императрицы Ирины (времен седьмого Вселенского Собора) и в древней синодальной рукописи за № 330-380 (см. Описание Синодальной Библиотеки, ч. III, 266) положено на проскомидии семь просфор. Мансветов И. О трудах м. Киприана но части Богослужения // Прибавления к изданию Творений святых отец. 1882. Ч. 29. С. 176). В Древней Руси было семипросфорие (Там же. Ч. 30. С. 174). Мы пишем: "семипросфорие", "просфора", а по русской грамматике требуется писать "семипросвирие" и "просвира". Буслаев Ф. Учебник русской грамматики, сближенной с церковнославянской. Москва, 1907. Изд. 10. С. 24.
10
Даже на монетах князя Владимира, крестившего Русь, было вычеканено имя Спасителя: "Исусъ Христосъ" // Владимирский сборник. Белград, 1938. В конце книги снимки.
11
В Румынии во всех прежних богослужебных книгах писалось и печаталось имя Господа: "Исус". Да и теперь это начертание можно нередко встретить во многих богословских книгах и даже в светских журналах и газетах.
12
В квадратные скобки заключены пропуски в тексте, возникшие из-за плохой сохранности отдельных страниц рукописи, а также некоторые из реконструированных по смыслу слов. - Ред.
13
Современные богословы православной церкви признают необходимым исповедовать Духа Святого в Символе веры Истинным. Карташев А.В. На путях к собору; Живое предание // Сб. С. 31; прот. С. Булгаков. Утешитель. С. 216, 310 и 311. Книги эти изданы в Париже в наше время.
14
Даже никонианские священники, принявшие новые книги, были в недоумении, кому же они здесь молятся - не дьяволу ли на самом деле? Поэтому уже в книге "Жезл", сооруженной собором 1666 г., было вставлено после слов "молимся тебе" обращение: "Господи". Но так как и после сего все же выходило, что Господом именуется дух лукавый, то "Жезл" добавил еще в скобках разъяснение: "(Сиречь Боже наш)". Очевидно, и самим членам собора без такого пояснения было не ясно, кому же, собственно, молится священник. В самих Потребниках, изданных впоследствии, начиная с издания патриарха Иоакима, после слов "молимся тебе" делалась вставка в скобках: "(Господи)". По-видимому, и священники продолжали думать, не дьяволу ли они тут молятся, поэтому для них, именно для них (это исключительно иерейская молитва) вставлено это пояснение. В последних, уже синодских изданиях Потребника этот текст переделан почти в точности по дониконовским книгам, чем признана погрешительность никоновских "исправлений", вернее, искажений богослужебных книг.
15
Молитва "Господи и Владыко животу моему" составлена св. Ефремом Сирином. Замечательно, что даже никонианские богословы нашего времени понимают и толкуют ее в том именно смысле, как она изложена в старообрядческих книгах. Так, преосвященный Иннокентий Херсонский разъясняет: "В молитве своей, как в душе и жизни, св. Ефрем прост и безыскусствен. Он молится и располагает всех нас молить Господа, во-первых, об удалении от нас душевредных пороков" (вот именно: "отжени" их от нас). "Во-вторых, он молит Господа не о том только, чтобы от него были удалены пороки и чтобы ему были поданы добродетели, но чтобы он освобожден был от самого духа сих пороков". И далее архиепископ Иннокентий еще раз подчеркивает, что св. Ефрем молится именно "об удалении от него" духа всяких пороков. "Порок можно сейчас оставить, - толкует преосвященный, - но дух порока не оставит тебя: надобно долго сражаться, долго подвизаться и терпеть, чтобы освободиться от него. Все сие, без сомнения, имеет в виду св. подвижник Христов, и посему просит у Господа совершенного очищения своего духа и тела, совершенного уничтожения в природе своей закваски греховной". Поучение на молитву св. Ефрема Сирина // Православная Русь. 1940. № 5.
Даже в таком современном органе русской религиозной мысли, как журнал "Путь" - издание религиозно-философской Академии в Париже - молитва св. Ефрема передается так: "Господи Владыко Боже мой, дух тщеславия и гордыни отжени от мене" // Путь. 1929. № 19. С. 66.
16
Такое дикое верование, что Бог является виновником человеческой греховности, действительно присуще богословию никонианской церкви. Так, в "Опыте христианского православного Катихизиса", составленном митрополитом Киевским Антонием, в разъяснении третьего члена Символа Веры толкуется: "Бог, зная заранее, что каждый из нас возымеет своеволие Адамово, при рождении нашем облагает нас болезненною, смертною и падшею природой, то есть наделенной греховными склонностями" // Сербия, 1924. Издание первое. С. 38. Литовский "православный" митрополит Елевферий верно заключает отсюда, что по этому верованию "Бог является виновником грехов человеческих" // Об искуплении. Париж, 1937. С. 36 и 40. Нужно думать, что именно в силу такого верования никоновские справщики и переделали молитву св. Ефрема Сирина так, что в ней молящиеся просят Бога не об очищении от грехов, а о том, чтобы Он Сам не давал бы им всяких духов нечистых, как это Он делает при самом рождении нашем. М. Елевферий отмечает, что и латинство почти так же верует. А известно, что никоновские сотрудники были в глубокой степени заражены латинством. Вот почему они так кощунственно и переделали молитву св. Ефрема. Но "справедливо ли было бы со стороны Бога, - спрашивает Елевферий, - облекать греховностью еще не согрешившего человека и ставить его в необходимость грешить?" (Там же. С. 40 и 150). "Маленькая" никонианская "исправа" заключает в себе большое богохульство.
Это исправление стоит в тесной связи с другой такой же никоновской исправой. В старопечатном "Апостоле" читается: "И нас мертвых суща в прегрешениях и в необрезании плоти нашея (Бог) сооживил есть со Христом, вся прегрешения омыв нам (зачало 255). Никоновские справщики переделали последние слова: "даровав нам вся прегрешения". Выходит по-антониевски, что Бог действительно "наделяет нас греховными склонностями".
Необходимо отметить, что эти две указанные погрешности, сделанные никоновскими исправщиками - о запрещении дьявола и о молении духу лукавому, позаимствованными из двух книг: Чиновника Венецианского издания 1538 г. и Стрятинского Требника 1606 г. Эти издания были в большом подозрении у прежних, дониконовских, исправщиков, как "худые" книги и как напечатанные в еретических типографиях. В московских патриарших изданиях эти места напечатаны правильно и ясно. А никоновские дельцы, презиравшие все святорусское, не брезговали старыми погрешностями и ошибками, заимствуя их из иностранных и еретических изданий книг. Этим безрассудным преклонением перед чужим объясняются и многие другие их книжные погрешности и уклонения от церковных установлений, преданий и обычаев.
17
Современный профессор парижского Богословского института Г.П. Федотов сообщает, что "прежнее понимание этого слова (дориносимо), как носимого на щите, теперь оставлено; оно уже толкуется, как "сопровождаемый свитой копьеносцев" // Путь. 1938. № 57. С. 14. Берлинский архимандрит Иоанн (князь Шаховский) заявляет, что "интеллигенты считают "дориносимо" просто бессмыслицей". Толстой и церковь. Берлин, 1939. С.131. Еще в 1907 году "Известия Казанской Епархии" предлагали слово "дориносимо" лучше переводить: "которого прославляют ангелы" // Церковь. 1908. № 1. С. 22. 30