В десятой главе (стр. 271-296) — о естественных богатствах России, флоре, фауне, полезных ископаемых.
Одиннадцатая глава (стр. 297-346) посвящена русскому языку и по существу представляет собой первую попытку составления русско-японского словаря. Словарь включает около 1500 слов и выражений, которые помнил Кодаю. Русские слова написаны японской слоговой азбукой — катаканой.
Читая рассказы Кодаю о России, поражаешься его наблюдательности и памяти. Особенное впечатление на него производило то, чего в те времена не было в Японии и что поэтому казалось ему необыкновенным. Так, Кацурагава, перечислив известные Кодаю чины и указав размеры жалованья, записал с его слов следующее.
Вся сумма жалованья делится на три доли и вносится три раза в год, в апреле, августе и декабре, в "банка"[24] ("банка" — учреждение, ведающее приемом и выдачей денег). В России производство пяти зерновых растений очень незначительное, поэтому все жалованье выплачивается деньгами[25]. Чины и жалованье не наследуются, поэтому, даже если крупный чиновник с большим жалованьем уйдет со службы или умрет, он и его наследники становятся простолюдинами и занимаются каким-нибудь делом, которое приносит пользу и государству. Они строят за городом мастерские, открывают магазины, нанимают мастеров, а также приказчиков, которые ведут дела.
Московский наместник генерал-фельдмаршал Кирилл Григорьевич Разумовский и подполковник Василий Петрович Турчанинов имеют кузницы, генерал-фельдмаршал князь Григорий Александрович Потемкин и отец Адама, сопровождавшего сюда потерпевших кораблекрушение, Кирилл[26], занимаются производством стекла, генерал-аншеф Александр Романович Воронцов при помощи водяных мельниц делает медную и железную черепицу. Воронцов ведает делами, касающимися иностранных купцов, лиц, потерпевших кораблекрушение и принесенных в Россию, и т. д., и поэтому, когда Кодаю впервые попал в столицу, то он первым долгом подал просьбу о возвращении его на родину этому человеку.
Генерал-аншеф Александр Андреевич Безбородко и генерал-майор Аполлос Аполлосович Мусин-Пушкин занимаются сахарным производством, генерал-поручик Осип Андреевич Ингельстром имеет мельницы, на которых мелятся на муку ячмень и пшеница. Таким образом, все чиновники, и мелкие и крупные, занимаются каким-нибудь промыслом, который и народу пользу приносит и им самим выгоду дает, По-видимому, этим самым возмещается ущерб от того, что не поднимается целина там, где это следовало бы, делать[27].
Кодаю бывал на упомянутом выше стекольном заводе Кирилла Лаксмана в Тальцах и так описал его:
"Фабрика стеклянных изделий Кирилла Лаксмана находится в шести-семи верстах в глубине гор. Она устроена на площади, каждая из четырех сторон которой равна около двухсот саженей. В центре устроена печь. Размеры печи две сажени на одну сажень. Мастеровых двадцать один человек, все они живут там с женами и детьми в домах, стоящих рядом друг с другом. Там же имеется баня, пекарня и т. д., так что получается прямо, как городок[28].
Из стекла там делают рюмки, листовое стекло, чашки с крышками, лампады, всевозможные бусы и так далее.
Изделия фабрики продаются не только в стране, но много отправляется в маньчжурские края. Производительность фабрики в год очень велика. Если даже фабрика Кирилла так велика, то предприятия, принадлежавшие Потемкину, Жигареву и другим, говорят еще больше".
Живя на Алеутских островах, Кодаю наблюдал, как наживаются русские промышленники на торговле "мягкой рухлядью", т.е. мехом.
"Ракко называется "бобура" /бобер, т.е. морской бобер/[29]. Бобра добывают на островах вокруг Амчитки. Туда крупные русские купцы, как Жигарев и другие, посылают своих приказчиков, которые ведут там торговлю. Одну шкуру морского бобра они выменивают на четыре-пять листов табака. Шкуры отправляют в Россию для торговли с Турцией. В Турции мех высших сортов продается за во-семьсот-девятьсот рублей серебром и даже за шкуры низшего качества берут по двести-триста рублей за штуку. В столице мех высших сортов стоит сто семьдесят-сто восемьдесят рублей, а на Камчатке и вообще в тех краях-рублей пять серебром".
Много внимания уделено налоговой политике.
"Налог платится вне зависимости от размера и плодородия земли и с мужчин и с женщин в возрасте от пятнадцати лет и выше по пятьсот медных мон /копеек/ с человека, это относится ко всем сословиям, кроме чинов-киков, то есть к крестьянам, ремесленникам и купцам. Не-лог, приходящийся на слуг, вносят их хозяева. Поскольку в России зерновые не растут, естественно, что налог рисом или зерном не вносится. А якуты, тунгусы, буряты, камчадалы и прочие дикари, живущие на островах, а также горные жители денег не платят, а вносят ежегодно по две шкуры диких зверей на одного человека. Купцы же, которые выменивают на островах мех морского бобра, нерпы и других животных, уплачивают налог по одной шкуре с каждых десяти добытых шкур. Таких крупных купцов, торгующих мехом, имеется пять домов: два дома братьев Демидовых и три дома братьев Жигаревых. Кроме того, богатые купцы докладывают правительству о размере наличных денег и уплачивают налог по одной медной копейке с десяти рублей (соответствуют нашему одному рё золотом). В зависимости от размеров этого налога купцам жалуется соответствующий ранг. Поэтому имеются среди них и такие, которые, желая получить ранг повыше, указывают большую сумму наличных денег и уплачивают больший налог; есть же, наоборот, и такие, которые, стремясь уменьшить свой налог, указывают меньшую сумму наличных денег. Говорят, что такой порядок установлен при царствующей ныне императрице".
24
Искаженное "банк", написано японской слоговой азбукой, так как в Японии того времени соответствующего слова не было.
25
В Японии того времени часть самураев была лишена земельных владений и взамен доходов от них получала жалованье рисом ("рисовый паек").
27
"Краткие вести о скитаниях в северных водах", стр. 137-138 (стр. указаны по изд. Камэи Такаёси).
28
Точность сведений о Тальцынском заводе, которые Кодаю сообщил Кацурагаве, в частности о количестве рабочих, подтверждается официальными русскими данными, приводимыми Лагусом в указанной выше работе, "Эрик Лаксман", стр. 177.