«Князь же Володимер поревнова святых мужь делу и житию их, и возлюби Аврамово житие и подража странолюбию его, Иаковлю истину, Моисееву кротость, Давыдово безлобие, Костянтина, царя великого, перваго царя кристианского, того подражая правоверие, боле же всего бяше милостыню творя князь Володимер. И в градех, и в селех, везде милостыню творяше, нагыа одевая, алчныя кормя и жадныя напаяя, странныя покоя милостью; церковники чтя, и любя, и милуя, подавая им требование, нищая и сироты, и вдовица, и слепыя, и хромыя, и трудоватыя, вся милуя и одевая, и накормя, и напаяя»[24].
Летописное и житийное нищелюбие, равно как и былинные пиры, Владимира оказываются не просто литературными и фольклорными стереотипами.
Естественная ориентация на библейский образец приводила к тому, что реалии русской истории подвергались христианской интерпретации без «насилия над фактами». Нестор в «Чтении о Борисе и Глебе» обыгрывает языческое имя Владимир, противопоставляя его христианскому имени князя — Василий:
«Бысть бо, рече, князь в тыи годы, володый всею землею Рускою, именем Владимер. Бе же муж правдив и милостив к нищим и к сиротам и ко вдовичам, Елин же верою».
«Елин» — эллин — обозначение язычника в древнерусской традиции. После обращения он стал «исполнь благодати: како вчера заповедал всем требу принести идолом, а днесь повелевает хрьститися вчера Елин Владимир нарицаяся, днесь крьстьян Василий наричется. Се вторый Костянтин в Руси явися». Само византийское имя князя «вело» к ветхозаветному и параллельному византийскому образцу праведного царя: «василевс» Василий — Соломон — Константин; язычник («эллин») Владимир оказывался прообразом христианина Василия, как «ветхий» Соломон был прообразом Константина Великого. Эта историософия, как уже говорилось, была явлена летописцу (и русской раннесредневековой культуре) в «Речи Философа», где события ветхозаветной истории служили прообразом истории христианской — и русской. Парадигматическим для русской истории являлся и византийский христианский образец: в «Памяти и похвале князю Владимиру» говорится, что тот стал подражать «бабе своей Олзе, нареченей в святом крещении Елене, такоже и святыя царици Елены, матере великаго царя Коньстантина житию ревнуя во всем».
Христианская история Руси составила основу («Сказание о распространении христианства на Руси», по Лихачеву) начального летописания, но, несмотря на внушительный объем «религиозных» сюжетов — крещения Руси, истории Печерского монастыря и др., о Несторе нельзя сказать (как о других раннесредневековых историках), что его «рассказы о мирских делах» представляют собой лишь «добавления» — глоссы на полях церковной истории. История Руси и история русской христианской церкви объединены общим библейским всемирно-историческим контекстом и деяниями князей, строителей этой Церкви, как и отдельных церквей — храмов.
Для практики начального церковного строительства характерно описанное «Повестью временных лет» под тем же 996 г. основание Владимиром церкви Преображения в Василеве в память чудесной победы над печенегами. Церковь, очевидно, была «обыденной» — деревянной, построенной за один день; князь праздновал победу 8 дней после 6 августа, но к Успению св. Богородицы вернулся в Киев, чтобы продолжить празднование там: Богородица становилась покровительницей Русской земли и ее князей. Полагают, что при Владимире была построена и деревянная кафедральная церковь Св. Софии, сгоревшая во время пожара 1018 г., как о том сообщает Титмар Мерзебургский; тот же автор свидетельствует, что в Киеве имелось более четырехсот церквей: число храмов в крупных городах часто подвергалось «эпическому» преувеличению в средневековых источниках, однако можно думать, что в начале XI в. в Киеве уже имелась сеть приходских и даже «домовых» церквей знати. Сходные процессы церковного строительства должны были происходить и в других городах (Нестор в Житии Феодосия Печерского рассказывает, как юный подвижник заслужил покровительство некоего «властелина града», который позволил юноше «пребывать у него в церкви»), хотя археология не располагает прямыми данными о приходских церквях в X–XI вв.
Глава 12
Христианское и обычное право на Руси
1. Смертная казнь и «страх Божий»