Дверь открылась.
― Заходи, — сказал молодой человек, помогая Дэниэлсу переступить порог. Как только они вошли, он зажег керосиновую лампу, а затем одну за другой такие же лампы, висевшие вдоль стен. — Добро пожаловать в нашу библиотеку, — объявил он торжественно. Дэниэлс был поражен.
Все стены были сплошь уставлены низкими шкафами, в которых помещались ряды книг. В помещении пахло плесенью, а зеленое ковровое покрытие, которое, вероятно, должно было изображать полянку, покрывали влажные пятна.
«Так это и есть их хваленая библиотека», — разочарованно подумал Дэниэлс.
Все книги были детскими. С яркими обложками и красочными иллюстрациями.
Заметив гордость Управляющего, Дэниэлс заставил себя улыбнуться.
Он провел пальцами по корешкам. Сфокусироваться на буквах ему не удалось.
Священник взял одну из книг, легкую, как перышко.
― Что это? — спросил он юношу.
― «Моби Дик».
Книжка в его руках была ужасно тонкой.
Когда Дэниэлс читал ее в университете, шедевр Мелвилла был романом в восемь сотен страниц.
― Значит, это и есть библиотека.
― Да.
― А другие книги у вас есть?
― Есть, в других комнатах Города. Но они скучные, в них почти ничего, кроме цифр.
― Значит, вы учитесь здесь. И ваше образование строится на этих книгах.
― Да. Мама всегда говорила нам, что мы должны учиться.
― Понимаю. А где сейчас Мама?
Юноша помрачнел.
― Она покинула нас. Семь лет назад.
― Ты хочешь сказать, что она умерла?
― Да. Пока она была жива, Город процветал.
― Мне кажется, что вы и сейчас неплохо справляетесь.
― Но это ничто по сравнению с тем, как мы жили тогда, — вздохнул Управляющий. Он сел на одну из малюсеньких детских табуреточек, раскрашенных яркими красками. — А теперь расскажи мне про Тома Сойера.
«И что же теперь делать?» — спросил себя Дэниэлс.
Он читал эту книгу в детстве. В памяти сохранились только название и сюжет в самых общих чертах. Только инстинкт самосохранения заставил его сказать мальчику, что он знает ее наизусть.
Он закрыл глаза.
Ничего не изменилось. Его зрение не было связано с глазными яблоками. Он погрузился в собственное сознание. Этому трюку его научил Монах.
Представь себе, что ты рыба, плавающая неглубоко в озере.
Представь себе, что внезапно появляется охотник. Это медведь.
Представь себе, что ты изо всех сил бросаешься ко дну озера.
Ты опускаешься все глубже, ныряешь ко дну, туда, где вода темна, словно мантия мрака.
Сознание Дэниэлса погрузилось на дно озера.
Вокруг была тьма, в толще которой то появлялась, то вновь исчезала крошечная светящаяся точка.
Джон поплыл к этому свету.
Свет шел от пламени костра. Сперва стал виден его красноватый отблеск, а затем — звезды на черном бархатном небе.
Теперь он был не на дне озера, а на его берегу, на небольшой поляне.
Сидевший у костра человек в капюшоне склонился к угольям и ворошил их веткой, чтобы расшевелить пламя.
Джон подошел к нему неестественно легкими шагами. Это было похоже на видеозаписи передвижения человека на Луне. Как будто сила притяжения была слабее земной.
― Добро пожаловать, Джон, — сказал сидевший у костра и движением руки пригласил Дэниэлса сесть рядом.
Трава была мягкая, свежая. У Джона сжалось сердце. Он так давно не трогал траву. Он даже боялся помять ее, несмотря на то, что прекрасно знал: то, что окружает его, не настоящее — чистая иллюзия.
Он дотронулся до травы. Выскочивший на руку сверчок щекотнул его пальцы. Воздух был теплый, пахло зеленью и дымом костра.
― Ты прошел большой путь со времени нашей последней встречи.
Дэниэлс покачал головой.
― Большой путь и огромный крюк.
Его собеседник пожал плечами.
― Каждый шаг на нашем пути имеет смысл. Каждый кажущийся крюк на самом деле является частью прямого пути. Ты никуда не сходил с него.
― Быть может.
― Раз ты вернулся ко мне, значит, я тебе для чего-то нужен.
― Я думал, ты знаешь.
― Быть может. Но я хотел бы, чтобы ты сам сказал мне это.
― Ты нужен мне, Монах.
― Опять ты меня так называешь…
― Но ты не представился. Пока ты не скажешь мне своего имени, я буду звать тебя так.
― Как хочешь. Видел, какие сегодня звезды?
Дэниэлс поднял голову. Млечный Путь тек мимо них, как белая река. Такая красивая, что дух захватывало.
― Ты скучаешь по звездам? — прошептал Монах. — Настанет день, когда они снова засияют над этой землей. И знаешь что? Люди не обратят на это никого внимания. Как не замечали их до катастрофы. Ну, так что ты от меня хочешь?
― Ты ведь знаешь. Я сказал мальчику, что знаю кучу книг наизусть, а это неправда.
― Почему ты говоришь, что это неправда?
― Потому что я не помню из «Тома Сойера» ни единого слова.
― Ты в этом уверен? Ты же все-таки читал его.
― Очень много лет назад.
― Значит, он где-то здесь. Попробуй заглянуть внутрь.
Монах направил свой указательный палец, очень длинный и костлявый, на дорожную сумку, лежавшую на камне.
― Давай. Открой ее.
Джон повиновался. Его рука просунулась в складки ткани. Пальцы сомкнулись на каком-то твердом предмете.
Он вынул его. Это была книга. Старое издание в кожаном переплете.
Он раскрыл обложку.
«Приключения Тома Сойера». Глава первая.
― Читай вслух, — велел ему Монах.
«— Том!
Нет ответа.
― Том!
Нет ответа.
― Куда же он запропастился, этот мальчишка?.. Том!
Нет ответа.
Старушка спустила очки на кончик носа и оглядела комнату поверх очков; потом вздернула очки на лоб и глянула из-под них: она редко смотрела сквозь очки, если ей приходилось искать такую мелочь, как мальчишка, потому что это были ее парадные очки, гордость ее сердца: она носила их только „для важности“; на самом же деле они были ей совсем не нужны; с таким же успехом она могла бы глядеть сквозь печные заслонки. В первую минуту она как будто растерялась и сказала не очень сердито, но все же довольно громко, чтобы мебель могла ее слышать:
― Ну, попадись только! Я тебя…»[5]
Джон собирался перевернуть страницу, но тут Монах выхватил книгу и бросил ее в пламя.
― Что ты делаешь?
― Тебе не нужна эта книга.
― Еще как нужна!
― Нет. Ты уже ее знаешь.
― Это неправда!
― Ты уже ее знаешь! — повторил собеседник Дэниэлса не терпящим возражений тоном, как говорят с раскапризничавшимся ребенком. Он пошевелил страницы книги веткой. Пламя разгорелось, но лица под капюшоном по-прежнему нельзя было разглядеть. Как будто оно поглощало свет.
― Возвращайся туда, откуда ты пришел, — отрезал Монах. — Твоя просьба исполнена.
Джон почувствовал рывок. Это походило на ощущение, которое он испытал, когда в восемнадцать лет одна подруга убедила его попробовать банджи-джампинг. Он почувствовал себя так же, как в тот момент, когда резиновый канат отдергивает тебя обратно и ты летишь вверх.
Сознание Джона Дэниэлса снова наполнилось светом, а уши звуками. Взрыв света, вспышка звука. Другое место.
―…что я могу доверять тебе, — заключил Управляющий.
С того момента, когда Джон погрузился в черные воды своего сознания, не прошло и секунды.
― Расскажи мне эту историю, — настаивал молодой человек.
Джон опустил голову. Медленно поднял ее. Его охватило странное чувство. Откашлявшись, он начал рассказывать:
«Приключения Тома Сойера. Глава первая.
― Том!
Нет ответа.
― Том!
Нет ответа.
― Куда же он запропастился, этот мальчишка?.. Том!
Нет ответа.
Старушка спустила очки на кончик носа и оглядела комнату поверх очков; потом вздернула очки на лоб и глянула из-под них: она редко смотрела сквозь очки, если ей приходилось искать такую мелочь, как мальчишка, потому что это были ее парадные очки, гордость ее сердца: она носила их только „для важности“; на самом же деле они были ей совсем не нужны; с таким же успехом она могла бы глядеть сквозь печные заслонки. В первую минуту она как будто растерялась и сказала не очень сердито, но все же довольно громко, чтобы мебель могла ее слышать: