— … не-не, ты ее грибочком! На, Робби, — вот этот. Во-о. Прошла? А?! Про-ошла, милая… Самый русский закусь. Оч-чень сближает!..
— … и восемь стволов — не мои четыре, ясно. Но, прикинь, пистолетный опять же калибр, так? Да ты ж в курсе: позавчера мне «сто девятый»,[14] падла худая, брюхо сам подставил, сука, а я сыплю, как из рогатки, м-мать…
— … с ходу гол влупил! Но! Оказывается, в ихнем футболе и по сусалам можно. А? Каково, а? Да вот, и англичане в ихнем футболе не рубят, верно, Тони? Во — и Тони говорит.
— Ни хрена он уже не говорит. До утра он и «мама» сказать не сможет. А плохому танцору…
— Мне?! Эй, скажи ему, скажи, Тони! Ну-к, за королевскую игру футбол… Тони! Не спи — замерзнешь… Э, мужики, да вон тот янки-футболер!
К столику Кузьменко подгреб уже крепко поддатый давешний паренек-американец. С очаровательной непосредственностью выдернув у опешивших соседей освободившийся на миг стул, он локтем привычно спихнул с живота на бок тяжко-здоровенную матерчатую кобуру, оседлал стул и с грохотом въехал на нем за стол, радостно сообщив русским летчикам:
— Sandy. Sandy McAllen, Muskhogie, Oklahoma,[15] — и, не вставая, браво отдал честь и протянул руку капитану. Был он весь какой-то нараспашку: короткая куртка со вшитым ремнем расстегнута, галстук запихнут под расстегнутую же рубашку, смятая пилотка торчит из-под левого погона, русый, потно-слипшийся чубчик задирист и весел над чистым поблескивающим лбом. Он размашисто ткнул большим пальцем в два латунных «кирпичика» на матерчатом погончике:
— Lieutenant. The valiant Naval aviation of the valiant US of A. I’ll stand a round, gentlemen,[16] — подмигнул и выволок из-под брючного ремня яркую плоскую бутылку. Кузьменко обреченно поглядел через зал в сторону сцены и решительно пихнул по клетчатой клеенке стола к парню свой стакан.
— О’кей! — сказал Сэнди, лихо расплескал виски по стаканам, задумчиво пересчитал их, и, набулькав в стакан Кузьменко еще, отхлебнул из него и торжественно сунул стакан капитану.
— О’кей так о’кей, один черт, — согласился Кузьменко. — С приездом на наш курорт, ребята.
Сэнди серьезнейше кивнул, принял недопитый по-братски стакан и, вознеся его над столом, потребовал у англичанина:
— Listen, limey, tell him…[17]
— Go to hell,[18] — добродушно возразил англичанин. — I’m not a limey, and you’re not in Oklahoma.
I’m Layton. Understand? Captain Antony Layton, an officer of Her Majesty…[19]
— O’kay. You know better. But anyway, tell him that…[20]
— I can’t.[21]
— Why the hell are you sitting here then?[22]
— And you?[23]
Сэнди поразмыслил, старательно сморщив лоб, и снисходительно согласился:
— You’re right again. You, limeys, are smart guys… Here’s to the King, gentlemen. God help him! And to the good guy Delano. I guess Lord God respects the President. And to our sweet-heart Victory![24]
Он ловко опрокинул стакан, вслушался куда-то в себя, осторожно выдохнул и вытащил из заднего кармана брюк широкий, лопатой, бумажник. Нагнувшись к Кузьменко, он доверительно протянул ему фотоснимок:
— I hear you’re from the Ukraine. This is my mother. Understand? She is from your country. Olga.[25]
— Ольга? — удивился капитан. Оба русских сунулись, сшибившись лбами, к фото.
— Olga, — подтвердил Сэнди. — Yes. You’ve got a city there — Poltava. She is from there. Understand?[26]
Русские разом странно уставились на онемевшего капитана и разом же, синхронно, перевели глаза на настырного янки. Англичанин забеспокоился:
— What have you scared them with? What have you blurted out, huh?[27]
— Полта-ава? — непонятно протянул капитан, смерив Сэнди взглядом. Тот серьезно кивнул, не отводя глаз. Лэйтон завертел головой, привстав, нашел переводчика и, перекрывая пестрый качающийся шум в зале, заорал:
— Alex! Hey, Alex! Come here, please. Just for a minute! We’ve got a damned interesting talk here.[28]
Переводчик сердито-уныло навис над столом:
— I demand a double payment, guys. God damn it all, I need a drink. And I’ve got no time. But by God…[29]
— Okay, okay, stop buzzing, — сказал Сэнди, не поднимая головы. — The drinks are on the house. Tell those guys my mother is Russian. No, I mean Ukrainian. From the Poltava district, or what they call it… Why are you staring at me? Her father came to our country God knows when! But my old man is a good hundered per cent American, a farmer and a white man. So, I wanted…[30]
Переводчик, привычно держа на отлете пустой стакан, устало переводил:
— Я не большевик. Нет, джентльмены, ни в коем случае. Они все «с приветом». Они б и меня шлепнули, как своего императора, — я ведь тот, как его… Да, буржуй. Кровопийца, значит. Сраный миллионер со сраной фермы. Знали б они те миллионы…
17
— Слушай, лайми, скажи ему… («лайми» — прозвище британских летчиков и моряков, получающих в рационе лимонный сок).
19
— Я не лайми, а ты не в Оклахоме. Я — Лэйтон, понял? Капитан Энтони Лэйтон. Офицер Ее Величества…
24
— Опять верно. Грамотные вы ребята, лайми… За короля, джентльмены, храни его Бог! И за славного парня Делано — Господь уважает президента. И за нашу красотку — Победу!
29
— Ребята, я требую двойное жалованье. И я, пропади все пропадом, хочу выпить. И мне некогда. Но, клянусь Богом…
30
— Ладно-ладно, не гуди. Держи выпивку — за счет заведения. И скажи ребятам, что моя мать русская. Нет, украинка. В общем, полтавский округ, или как там у них… Ты-то чего пялишься? Ее отец приехал к нам черт-те когда! Но мой старик — стопроцентный добрый американец, фермер, и белый человек… Да, так вот, я хотел…