— Ты чего перед ними раздеваешься? — вежливо поинтересовался Лэйтон.
— Чтоб знали, с кем… Слушай, не суйся, лайми, ладно? Ты вообще не американец. А летаешь, между прочим, на нашем бензине. Да, в Оклахоме!.. Впрочем, ладно, о чем это я? А, да! Так вот, сейчас я временно вполне русский. Я не верю красным — да, джентльмены, хотя в принципе мне плевать на политику. Вот черт, выпивка опять катастрофически кончается… Лайми, у тебя есть? Ну конечно… Так вот, просто я не люблю тех, кто избивает детей. И я выслушал все, что сказала мама насчет этой заварушки с Гитлером и его психами, и сказал себе: «Сэнди, ты же вроде неплохой парень. Значит, ты должен набить морду всем этим сраным фюрерам. Ты ведь тоже немножко русский». И я понял: сейчас всякий стоящий парень обязательно немножко русский, и тогда…
— Господи, да притормози же, парень! — взмолился переводчик.
— Стоп! — сказал Кузьменко и выволок из-под стола булькнувшую флягу. — Все ясно. Скажи ему, скажи… А, ч-черт. Мою мать зовут Ольга. Ольга! И она — ох, елки-двадцать, — она из-под Полтавы. Решетиловка. Слыхал? Зря. Знаменитое село. Даже и не село — город. Ты давай, переводи давай, потом закусишь, чего таращишься. Ну, дела так дела…
— God merciful, save me, a poor sinner. I guess you guys have done a little crazy…[31] — переводчик выпил, отер пот и послушно перевел. Глаза Сэнди полезли на лоб. Кузьменко в открытую торопливо разливал из фляги. Сэнди сгреб стакан в кулак и, вскочив, неожиданно зычно заорал на весь зал:
— Hey, everybody! I’ve found him! I’ve found him himself![32]
Зал разом ошарашенно затих — будто выключили звук. Сэнди, щедро поливая стол и головы соседей, размашисто тыкал стаканом в мрачно-торжественного Кузьменко:
— This Russian… This guy… Our mothers are Olgas! They belong to the same homeland! We’ve met, my brother and me here! I drink to him, to our family, to our common cause![33]
Переводчик повторял даже интонации. Зал напряженнейше внимал. На сцене девушки-матросы стремительно дозревали до всхлипа.
— Так-с, — негромко констатировал старшина. — Спасибо родственничкам — штрафбат обеспечен. Достукались.
— Не размахивай ушами, — сказал Кузьменко, вставая. — Страшней, чем наша работа, ничего не будет. Не забудь закусить.
— Gentlemen! — с достоинством вскинул руку тоже поднявшийся английский комэск. — Since what we would like to express officially a little later has already started spontaneously, I as a commanding officer…[34]
Он остановился — меж столиков быстро и странно, не лавируя, шел командир полка в сопровождении дежурного офицера с сине-белой повязкой «рцы» на рукаве.
— Извините, господин майор… Товарищи летчики! — Музыка оборвалась на взвизге иглы. В мгновенно наступившей тишине кто-то, жалобно бормоча, подавленно всхлипывал за кулисами. Полковник медленно оглядел зал. — Экипажам Кузьменко, Ларина, Черных, Ковтуна, Антонова, Сутормина — на выход. Остальным… Продолжайте культурно отдыхать, товарищи.
По залу прокатился дробный перестук стульев. Двенадцать мгновенно закаменевших лицами мужчин одновременно из разных концов зала молча, не прощаясь и не оглядываясь, пошли к выходу, первым же шагом оторвавшись, отделившись от тепла и света, и остающиеся здесь, в этом живом тепле, так же молча, не прощаясь, провожали их, глядя в спины сквозь невидимую, но непереступимую преграду, в мгновение вставшую меж ними — между этой и той сторонами одного мира.
— Sir? — поднял брови майор. Зал настороженно ждал — темные глаза, застывшие в инерции веселья лица. — Excuse me, but… А mission? As yours allies, sir, we probably have the right…[35]
— Хорошо, майор, — негромко согласился полковник. — Конвой. Немецкий конвой. Его случайно обнаружил разведчик погоды. К нему не подходил — но «сто десятых»[36] прикрытия видел.
— But… Weather, Mr. Colonel? Time?[37]
— Именно. И удаление от побережья. Немцы — серьезные вояки, майор, и они тоже хорошо умеют считать.
— We have known them for a long time… Gentlemen![38] — Англичане, уже стоящие в ожидании, готовно выдернули пилотки из-под погон.
— Это недопустимо, майор! — предостерегающе вскинул ладонь комполка. — Все вы, кхм-м… Ну, скажем так, устали. Праздник. Вы не знаете театра. Не налажено взаимодействие. Да с меня не голову — с меня…
— That’s enough, sir. We are officers of Her Majesty, and we know our duty. I beg your pardon, sir. It’s time![39] — И майор водрузил свою непобедимо торчащую длинным козырьком вперед великолепную фуражку. Его летчики уже аккуратно пробирались к выходу.
— Well said. Excellent, Major! — громогласно одобрил Сэнди и победно оглядел продымленный зал. — Ronnie, where are you? It’s time, old chum.[40]
33
— Этот русский, этот парень… Наши матери — Ольги! Они одной Родины! И мы с ним встретились, с моим братом, здесь! Я пью за него, за нашу семью, за наше общее дело!
34
— Джентльмены! Если стихийно началось то, что мы хотели бы выразить чуть позже официально, то я, как представитель командо…
36
«Сто десятый» — двухмоторный двухместный тяжелый истребитель дальнего действия «Мессершмитт Bf-110».
39
— Достаточно, сэр. Мы — офицеры Ее Величества, и мы знаем наш долг. Прошу прощенья, сэр, — время.