Таково лютеровское наставление к 14 марта, дню, когда я начал роман о России, которую, конечно же, нельзя понять умом, если не взять на себя по-лютеровски, самозванно, Божьи права. Но разве учителя наши, вожди литературы, не есть узурпаторы Божьих прав, самозванцы, а сочинения их, подобно лютеровскому переводу Библии, не есть личностный парафраз, передача своими словами, пересказ чужих Божьих текстов, чувств и мыслей на своем материале?
Тут, конечно, важно, какая музыка звучит, ибо парафраз есть также и музыкальная пьеса, требующая особой виртуозности при заимствовании, чтобы если не превзойти, то хотя бы приблизиться к первоначальной мелодии. И важно, каков метод борьбы с Рогатым. Рогатый не всегда является, не так он глуп, чтобы тратить себя на всякую дребедень. Является и мешает, лишь когда чувствует он своего конкурента и когда материал, взятый в работу литератором, кажется ему для себя, Рогатого, подходящим. Лютер ругался и дрался с чертом, а Достоевский пытался с ним беседовать, хоть и болезненно кошмарно, но одновременно даже на «ты», как со старым знакомым, а если бранился, то бытово, с бытовым мистицизмом. В томто и ужас, что все упрощается и опошляется бытом, то есть привычкой. И в аду свой быт, и в иных, еще более жутких местах — в застенках, лагерях — свой быт, и у клинических и политических галлюцинаций свой быт.
Я даже думаю, что этот вездесущий быт и есть главное оружие Рогатого в борьбе с Богом, и этот быт ставит под сомнение всемогущество даже Бога с его Сыном и Святым Духом, не говоря уже о пророках и героях. У древних богами были солнце, луна, звезды, земля, море, небо. Герои — от связи богов с женщинами или богинь с мужчинами, бессмертных со смертными, и эти связи делали богов так же подвластными быту. Но Античность, не знавшая истинного единства, не знала и истинного разобщения. Только святое единобожие, даже несколько приниженное Троицей, приводило к профанации — осквернению святынь, невежественному искажению и извращению идей, учений; а затем, как реакция, к непочтительному отношению к тому, что пользовалось всеобщим уважением, к опошлению, осквернению. И в первом, и во втором замешан рогатый ревнивец, бросивший в меня чернильницей, но тем подавший мне знамение важности избранной темы, для которой российская среда благотворна, как настоявшийся бульон для микробов.
6
Латинское Люцифер переводится «клеветник»[13]. То есть, насколько я понимаю, речь о стремлении оклеветать людей перед Богом, но более, конечно, друг перед другом, что дается гораздо успешнее. Василий Розанов назвал гоголевские «Мертвые души» гениальной клеветой на человечество[14]. Если разложение человеческих натур на образы — подобно разложению радуги на разные цвета — есть клевета, то это научная заслуга автора «Выбранных мест из переписки».
Наша прогрессивная интеллигенция, особо же шестидесятники прошлого девятнадцатого века и проходящего двадцатого, любила образы с ярлыками для комических надобностей. Чернышевский любил, Добролюбов любил, Белинский любил, Ленин любил... Однако сами они, «отцы прогресса», при всем благородстве замыслов, так по цветам разложились, такой цветовой концентрации достигли, что по сравнению с гоголевскими фигурами даже очень мало дают возможности для клеветника. Ленин, несомненный политический гений, «перепахавший» Россию, да и весь мир, словно на соху налегая рукою, такие незаживающие шрамы, борозды оставил, что как его оклевещешь? А при моем замысле в романе мимо этой личности не пройти. Что говорить о персонах помельче, таких как Свердлов, Сталин и так далее по ранжиру вплоть до нынешних. И мимо них не пройдешь в процессе романа.
Подобные замыслы, когда нельзя и оклеветать, нуждаются в сатире. В России Гоголь — признанный старшина сатирического романа. Однако Ахматова называет «Евгения Онегина» тоже сатирическим романом[15]. Соглашаясь, хочется лишь отметить пушкинский юмор — для тех, конечно, кто знаком с «Евгением Онегиным» не по опере Чайковского, где хорошая музыка прикрывает глупое либретто, вывернувшее наизнанку пушкинские замыслы[16]. Впрочем, я думаю, что таким натурам, как критик-разночинец Писарев, обличитель пушкинской «легковесности», по-базаровски грубое, зримое либретто Чайковского должно было нравиться более пушкинского романа.
13
Неточность: «люцифер» дословно значит «носитель света» (от лат.
14
В. Розанов (1856—1919) о сожжении Гоголем второго тома рукописей «Мертвых душ»: «“Мне отмщение и Аз воздам” — как будто слышатся эти слова из-за треска камина, в который гениальный безумец бросает свою гениальную и преступную клевету на человеческую природу» (
15
Определение «сатирический роман “Евгений Онегин”» содержится в статье А. Ахматовой «“Адольф” Бенжамена Констана в творчестве Пушкина» (
16
Либретто оперы «Евгений Онегин» П. Чайковского (1840—1893) было написано самим композитором в сотрудничестве с К. Шиловским (1849—1893).