— Девяносто три тысячи, — посчитал ошарашенный «миллионер».
— Вот, девяносто три тысячи у тебя на руках останется. Еще правнукам твоим хватит роскошно пожить!
— Ну правнуки, допустим, — подумал Овчаренко, — будут жить при капитализме. И что это Хрущев так раздухарился. Он что — думает я миллионы с фабрикой на сто тысяч чеков поменяю?
— Никита Сергеевич, — сказал он осторожно. — Я попросил адвоката положить наследство в Лондонский банк и я средствами буду распоряжаться прямо отсюда. И фабрикой руководить, так как меня в совет директоров ввели. Мне бы разрешение телетайп дома поставить. Поможете?
— А вот хер тебе, а не телетайп! — подскочил со стула Хрущев. Хер тебе Лондон с миллионами и хер тебе телетайп. Сгною, сука!
Не ожидавший такой вспышки Овчаренко тоже вскочил, а потом вдруг зарядил Хрущеву кулаком по уху. И замер, ожидая жестокой расправы.
Но Никита Сергеевич неожиданно развернулся и выдал «миллионеру» хорошую оплеуху. Рука у Никиты Сергеевича оказалась твердая, удар мощный.
От неожиданности Овчаренко споткнулся и упал на ковер. Сразу встал и посмотрел на ухмыляющегося Хрущева.
— В молодости, — сказал тот, — я любил на кулачках. Стенку на стенку ходили, помню.
И присев, заметно успокаиваясь, добавил:
— Садись, выпьем давай. Но ты обнаглел, первого секретаря ЦК КПСС, председателя Совета министров СССР и председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР по мордасам бить!
— Я и сам растерялся, как так получилось, — окончательно смутился Овчаренко. Вы уж простите меня, Никита Сергеевич!
— Да ладно, я и сам переборщил. Такое тебе предложил. Что там сто тысяч, хочешь миллион сертификатами без синей полосы и дачу в Ялте?
В общем, от Хрущева новоиспеченному миллионеру удалось вырваться только вечером. Благо, на машине охрана довезла прямо до посольства. И вот сейчас они беседовали втроем: Абрамсон, посол и русский милиционер.
— В инюрколлегию[18] нам все равно придется обратиться, — сказал адвокат. — Они оформляют сопутствующие документы. Может и с телеграфным аппаратом там удастся договориться. Ну и прессу надо поднапрячь, нашу, естественно. Пусть поднимут скандал. Мол человеку не позволяют получить наследство, хотя советские утверждают, что их государство демократичное.
— Да все просто, — сказал сэр Фрэнк Робертс. — Я, как представитель нашего государство в чужой стране, имею права выписывать паспорта потенциальным гражданам нашей Великобритании. Вот я и выпишу временный паспорт гражданину Овчаренко. Как человек с двойным гражданством он имеет право не только свободно к нам приехать, но и снять временное жилье в нашем жилом корпусе. То есть — жить в посольстве, где его никакое КГБ не достанет.
— Вот здорово, — вскинулся Овчаренко. — Только мне еще надо со службы уволиться. А пока я считаюсь милиционером и ко мне могут применить дисциплинарные наказания. Завтра приду, а вы пока в Известиях разместите через инюрколлегию сообщение о том, что если получатель наследства Овчаренко не может выехать, он может вступить в права наследника прямо в России, прибыв в посольство Великобритании. И подготовить надо для Хрущева вырезки из зарубежных газет, критикующих антидемократическое поведение властей в отношении меня. Скандал никому не нужен, а уж Хрущеву, который себя считает миротворством, тем более.
Выйдя из посольства Овчаренко привычно оглянулся в ожидании наружной слежки, обнаружил их на другой стороне улицы и уверенно направился на квартиру «Мосгаза». По сводкам стало известно, что в Москве в квартире на Ленинградском проспекте, погиб 11-летний Саша Лисовец. Сценарий преступления был прежним: визит мужчины под видом сотрудника «Мосгаза», вопрос о том, один ли дома ребёнок, а затем в ход был пущен топор. После первого удара Саша побежал, пытался спрятаться в туалете, но нелюдь догнал и добил ребёнка.
Из квартиры не было похищено ничего — преступник не смог взломать дверь в комнату, где стоял шкаф с ценностями.
В ходе опроса жильцов дома выяснилось, что в тот период времени, когда погиб Костя Соболев, в несколько квартир заходил незнакомый мужчина, представлявшийся сотрудником «Мосгаза», пришедшим для профилактического осмотра газового оборудования.
То есть именно то, что писал я в рапорте, непринятом во внимание районным начальством.
Поэтому Овчаренко, который мыслями уже был в Лондоне и перепрофилировал фабрику на снаряжения для инвалидов, пошел прямо по адресу на улицу Щепкина, где, к сожалению, была только Алевтина Дмитриевна, закричавшая о том, что её гражданский супруг, Владимир Ионесян является… сотрудником КГБ, выполняющим специальное правительственное задание. И что она — известная работница искусств, балерина.
18
Иногда алчные зарубежные адвокаты предлагали Инюрколлегии начать розыск наследников еще до смерти наследодателя: «Так, мол, и так… В Ницце проживает холостой солидный ювелир Иван Папандупало, родом из Жмеринки. Прямых наследников нет, завещания тоже. Начинайте искать его родственников, а то Папандупало уже на ладан дышит, вот-вот Богу душу отдаст, а гонорара очень хочется».
И начинался поиск по советским архивам, а когда там ничего не находилось, на последней странице «Известий» появлялось объявление типа «Ищем родственников Ивана Папандупало, родившегося в 1892 году в Жмеринке и умершего пару дней назад во Франции».