Несмотря на то что симфония написана слишком шестьдесят лет тому назад, она до сих пор еще почти ни в чем не утратила своей свежести и уступает в силе и глубине разве только лучшим из самых последних творений Бетховена. Неудивительно поэтому, что она всюду принадлежит к числу самых любимых симфоний и чаще других исполняется в концертах. Симфония была сыграна на этот раз с таким совершенством, как никогда. Общее настроение каждой части и самые тонкие оттенки подробностей были переданы с поразительною верностью и рельефностью. В этом отношении особенно хорошо сыграны были первая часть и похоронный марш.
О Реквиеме Моцарта говорить много также незачем[10]. Кто не знает, что это — последнее, самое капитальное из всех сочинений Моцарта и одно из самых замечательных произведений церковной музыки вообще. Об этом было писано и говорено так много, что даже самые слова «Реквием Моцарта» так же вошли в общее употребление и злоупотребление, как и слова «Мадонна Рафаэля», «Аполлон Бельведерский», «Венера Медицейская» и т. д. Их повторяют с благоговением не только те, кто в самом деле поклоняется музыке Реквиема, но еще чаще люди, никогда не слыхавшие ее, которые никогда и не пойдут слушать ее, которым нет ни малейшего дела ни до Реквиема, ни до Моцарта. Однако ж самая музыка Реквиема, несмотря на все это, далеко не пользуется такой популярностью, как ее заглавие. Нередко увидишь, как многие с напряженным почтением и вниманием сидят и слушают исполнение Реквиема, — но это только вначале. Посмотрите немного погодя: мало-помалу эти самые ревностные ценители Моцарта делаются рассеянны и начинают даже зевать. Это бывает особенно при самых последних нумерах. Всего чаще приходится замечать, что большинство слушателей оживляется только при исполнении нумеров соло, которые по музыке принадлежат к самым слабым. Ничего не слушают с таким интересом, как «Tuba mirum» или «Lacrimosa». А почему? Потому, что они всего менее похожи на церковную музыку и по характеру приближаются к оперной. Церковная музыка в концертном зале всегда будет вещью несколько монотонною и скучною. Известная условность и форменность построения и разработки, неизбежные при строгом соблюдении церковного стиля, однообразие музыкального настроения, вызываемое содержанием текста, значительная длина, зависящая от формы сочинения и способа развития музыкальных идей, преобладание медленных темпов, строгость, а подчас и сухость тем, отсутствие живости и страстности — все это вместе служит причиною, почему строго церковная музыка никогда не может приобрести такой же популярности, как светская.
Что касается до исполнения Реквиема, то оно было вообще превосходно. Упрек можно сделать разве только относительно второго нумера «Dies irae», где темп был взят немного скорее надлежащего. Были еще кое-какие мелкие недостатки в исполнении партии солистов, но это нисколько не повредило общему впечатлению, которое было вполне удовлетворительно. Соло были спеты Ю. Ф. Платоновою, А. А. Хвостовой, В. М. Васильевым и О. А. Петровым. Но особенно хороши на этот раз были хоры, представляющие в других случаях самый слабый элемент в концертах Музыкального общества. Хоры «Rex tremendae majestatis», «Confutatis» и еще некоторые другие исполнены во всех отношениях безукоризненно; фуги, трудные по вокализации, спеты были легко, верно и чисто, так что ни одна фраза не ускользала от слушателя. Фугам даже аплодировали, что редко бывает.
Пятый концерт3, помимо интереса исполненной музыки, представлял еще другой особенный интерес, вследствие участия Н. Г. Рубинштейна — директора Московской консерватории и директора московского Музыкального общества. Он выступил на этот раз в двоякой роли — пианиста и дирижера.
По характеру исполненной музыки концерт этот был совершенно противуположен предыдущему.
Программа г. Балакирева, в четвертом концерте, отличалась выбором пьес строго классического репертуара; программа г. Рубинштейна в пятом концерте составлена была исключительно из произведений новейшей музыки. Концерт начался увертюрою Гольдмарка «Сакунтала», игранною у нас в первый раз. Увертюра эта написана на индийский сюжет. Дело вот в чем: Сакунтала была дочь нимфы и жила в лесу у одного отшельника, принявшего на себя ее воспитание. Однажды царь Душьянта, находясь на охоте, встретился случайно с Сакунталою и влюбился в нее. Между ними произошла страстная сцена. Уезжая, царь вручил Сакунтале перстень, по которому бы он мог узнать ее, когда она к нему явится. Но один могущественный жрец, разгневанный на Сакунталу за то, что она однажды не оказала ему гостеприимства, отнял у царя память, вследствие чего последний забыл и Сакунталу, и свою любовь к ней. Когда она явилась к нему, он не узнал ее и отверг. Сопровождавшие ее друзья, видя это, также отступились от нее, и она осталась одна, на жертву своему отчаянию. Однажды она уронила в священную реку перстень, данный ей царем. Рыбаки нашли перстень и принесли царю. Как только Душьянта увидел этот перстень, тотчас же вспомнил и Сакунталу, и все происходившее между ними. Тут он предался неутешимому горю, и отчаяние его об утрате любимой женщины было беспредельно. Наконец, опять-таки случайно, во время похода против народа злых демонов, Душьянта снова встретил Сакунталу и соединился с нею навек.
10
Реквием Моцарта был дан М. А. Балакиревым в 4-м концерте Русского музыкального общества по поводу кончины Даргомыжского2. —