Это привело к снижению жизненного уровня сельского населения. Труд на полях или в кустарных предприятиях, входивших в общественное хозяйство коммуны, давал их членам чрезвычайно малые доходы, во-первых, потому, что уровень развития хозяйства оставался низким, во-вторых, потому, что руководящие органы коммун были обязаны максимально увеличивать накопления. В 1958 г. накопления государства и народных коммун составили 30 % чистой продукции сельского хозяйства, т. е. выросли по сравнению со средним уровнем 1953—1957 гг. примерно в два раза. Это было достигнуто ценой снижения той доли продукции, которая шла в личное потребление работников и в основном распределялась в коммунах по уравнительному принципу.
Казарменный режим в коммунах и административный контроль не могли компенсировать утрату личной материальной заинтересованности крестьян в развитии сельского хозяйства. К тому же большая часть рабочей силы оказалась изъятой из сельскохозяйственного производства: десятки миллионов крестьян через созданные одновременно с коммунами «трудовые армии» и по договорам, которые заключались между коммунами и промышленными предприятиями, были переключены на промышленные и строительные работы. Обескровленное сельскохозяйственное производство шло на спад. И если в 1958 г. благоприятные погодные условия спасли положение, то неурожайные 1959 и 1960 гг. показали, что сельское хозяйство находится в чрезвычайно тяжёлом состоянии и стране угрожает массовый голод. Острая нехватка продовольствия, всё более ощутимая в связи с быстрым ростом населения, вынудила правительство КНР ввести в систему покупку зерна за рубежом[246].
Мао Цзэдун рассчитывал, что «большой скачок» выразится в подъёме сельского хозяйства, переведённого на систему коммун, и в небывалом росте промышленного производства, основой которого должна была служить «индустриализация» особого рода. Суть этой необычайной «индустриализации» состояла в том, что курс на первоочередное развитие крупной машинной промышленности, осуществлявшийся в первой пятилетке, был заменён курсом «идти на двух ногах», отводившим равное внимание как крупной промышленности, так и кустарному производству. На деле именно последнее было поставлено в положение главного источника промышленной продукции. Чтобы расширить этот источник, за годы «большого скачка» (1958—1960) было создано 7,5 млн технически слабых, оснащенных простейшим оборудованием мелких и средних предприятий, работниками которых стали десятки миллионов крестьян и горожан, не имеющих знаний и навыков промышленных рабочих.
Перед невероятно раздутым таким образом кустарно-ремесленным производством была поставлена задача не ограничиваться выпуском товаров широкого потребления, ремонтными работами и т. д., но в широких масштабах взять на себя функции тяжелой индустрии — добычу угля, выплавку металла, изготовление машин и механизмов для всех отраслей народного хозяйства. По плану на 1958 г. (который к тому же был затем объявлен маоистами «консервативным», недостаточно ориентировавшим на производство средств производства) кустарная промышленность должна была произвести свыше 1 млн т кондиционного чугуна, 200 тыс. т стали, 18 тыс. металлорежущих станков, более 21 тыс. электрических машин и 8,3 тыс. различных двигателей[247].
Сторонники Мао Цзэдуна обещали китайскому народу, что создание в короткие сроки широкой сети мелких и средних предприятий, охватывающей все районы Китая, «несомненно вызовет: 1) ускорение процесса индустриализации страны; 2) ускорение процесса механизации сельского хозяйства»[248]. Темпы этого ускорения, якобы гарантируемого развёртыванием кустарного производства, были установлены фантастические. Намечалось за пять лет (1958—1962) увеличить выпуск промышленной продукции… в шесть с половиной раз.
246
По данным иностранных наблюдателей, Китай стал ежегодно покупать за границей до 6 млн.
248
«Вторая сессия Ⅷ Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая». Пекин, 1958, стр. 50.