Наступлению на интеллигенцию, начавшемуся по всей линии в конце 1964 г., предшествовали, правда, атаки ещё в 1951—1964 гг.: критика фильма «Жизнь У Сюня», кампания вокруг исследования классического романа «Сон в красном тереме», борьба с Ху Фэном и его «контрреволюционной кликой», борьба в 1957 г. против «буржуазных правых» и т. д. Но то, что происходило в Китае в 1964—1966 гг., и по масштабам, и по результатам намного превосходит все эти атаки и «критические кампании», вместе взятые.
В ходе этой невиданной по размаху расправы с кадрами творческой интеллигенции в Китае была произведена ещё одна «переоценка ценностей»: оказались ниспровергнутыми и все традиции революционной китайской культуры 20—30‑х гг., культуры, развивавшейся под сильным влиянием Октябрьской революции, и до недавнего времени считавшейся в Китае «гордостью национальной литературы и искусства».
В ожесточённой «дискуссии» был похоронен фильм «Ранней весной, в феврале», созданный известным режиссером Се Тели по повести расстрелянного в 1931 г. писателя-коммуниста Жоу Ши (Чжао Пинфу). Перечёркнуто творчество и соратников Жоу Ши, погибших вместе с ним от руки гоминьдановских палачей,— Инь Фу, Ху Епиня, Ли Вэйсеня, Фэн Кэна — писателей, которые, по словам Лу Синя, «кровью своей написали первую страницу китайской пролетарской литературы». Китайские критики взяли под обстрел литературные произведения Мао Дуня (в связи с экранизацией его повести «Лавка Линя») и творчество всей группы писателей, объединившихся в 30‑х годах вокруг Лу Синя. Развенчание «так называемой литературы и искусства тридцатых годов» было завершено в передовой статье «Цзэфаньцзюнь бао» от 18 апреля 1966 г., перепечатанной всеми газетами и журналом «Хунци». В газете содержался призыв «покончить со слепой верой в так называемую литературу и искусство 30‑х годов», которые были охарактеризованы как «антипартийная, антисоциалистическая чёрная линия, противостоящая идеям Мао Цзэдуна»[297].
В 1965—1966 гг. китайскую печать буквально захлестнул поток «разгромных» материалов, направленных против передовых представителей китайской интеллигенции, и прежде всего историков, философов и экономистов, работников культурных и идеологических учреждений, против всех мыслящих людей, которые прямо или косвенно выражали сомнения в правильности политики Мао Цзэдуна. И весьма показательно, что наиболее жестокие удары были прежде всего нанесены по деятелям старшего поколения, активным членам партии, таким, как драматург Тянь Хань, заместитель председателя Всекитайской ассоциации работников литературы и искусства киносценарист Ся Янь, заместитель министра культуры Линь Мохань, проректор Высшей партийной школы при ЦК КПК Ян Сянчжэнь, и др. С поста министра культуры был смещён писатель с мировым именем Мао Дунь, который он занимал с 1949 г.
В этих преследованиях была своя «логика»: среди людей, прошедших большую школу революционной деятельности, были особенно сильны идеи марксизма-ленинизма, дух интернационализма. Все они были так или иначе объявлены политически неблагонадёжными и подвергались различным репрессиям — унизительным «проработкам», лишению постов, высылке в отдалённые сельские районы.
По признанию «Жэньминь жибао», только за полтора года (1965—1966) 160 000 интеллигентов было отправлено на «физическое перевоспитание» в деревню. Позднее, в разгар «культурной революции», туда же было отправлено ещё не менее 400 000 «враждебных элементов» и членов их семей. Конечно, не все они принадлежали к интеллигенции, но прежде всего это были люди творческого труда. В результате подавляющее большинство лучших представителей китайской интеллигенции по существу оказалось репрессированным.
Развернувшаяся в 1964—1966 гг. кампания против интеллигенции, кампания, явившаяся своего рода подготовительным этапом для «великой пролетарской культурной революции», равно как и сама «культурная революция», провозглашённая на ⅩⅠ Пленуме ЦК КПК, не могут быть поняты, если их не поставить в связь с внутренней экономической политикой и внешне-политической линией маоистов.