В противоположность этому реалистическому пониманию, учитывающему всё многообразие, всю сложность, разнокачественность, определённые трудности революционных процессов, возможность не только движения вперёд, но и временных отливов, зигзагообразность пути, китайские руководители сеют в народе иллюзорные, по сути дела мифические, представления о событиях, происходящих в окружающем Китай внешнем мире.
Углубляющийся кризис политики американского империализма изображается, к примеру, в следующем карикатурно-вульгарном виде: «Американский империализм, этот злейший враг народов всего мира, всё дальше катится вниз. Придя к власти, Никсон принял в руки трещащее по всем швам хозяйство, оказался перед лицом неразрешимого экономического кризиса, перед лицом огромного сопротивления народов всего мира и народных масс внутри страны и попал в такое трудное положение, когда среди империалистических стран царит полный разброд и жезл американского империализма всё больше утрачивает силу». Правда, в его руках находится «огромное количество самолётов и пушек, ядерных бомб и управляемых снарядов», но применение этих средств может привести только к одному результату: вызвать «ещё более широкую революцию во всём мире». Можно подумать, что мы цитируем здесь слова не очень грамотного пропагандиста, но нет, перед нами теоретические рассуждения «самого близкого друга» и наследника «великого Мао» — Линь Бяо, выдержки из его доклада на том же ⅠⅩ Всекитайском съезде КПК. К подобного рода «выводам» были добавлены совершенные бредни об идущем к своему «закату» советском «ревизионизме», о том, что люди в СССР тоже страстно «хотят революцию» (очевидно, на манер «великой культурной революции» в Китае), о том, что весь мир скоро станет полем приложения всё тех же идей «великого Мао». «Маоцзэдуновские идеи,— провозглашено, например, в новом уставе, принятом ⅠⅩ съездом КПК,— есть марксизм-ленинизм такой эпохи, когда империализм идёт к всеобщему краху, а социализм — к победе во всём мире».
Миф о предстоящем вот-вот «всеобщем крахе» империализма и «ревизионизма», о победоносно развивающейся во всех частях света «мировой революции» имеет, несомненно, прикладное, внутреннее, пропагандистское назначение — он должен создать в китайском народе представление о том, что трудности, переживаемые Китайской Народной республикой в последние годы,— вовсе не следствие пагубной политики руководства страной, а результат незавершённости международных революционных процессов, что эти трудности будут преодолены только после победы революции на международной арене, причём сразу, одним махом, одним скачком. Показательно и то, что попытки поставить успехи строительства социализма в Китае в прямую зависимость от успехов «мировой революции», попытки доказать, что решение внутренних проблем китайской революции невозможно без разрешения проблем международных, без «всемирного» поражения империализма, стали предприниматься как раз с конца 50‑х годов, со времени провала «большого скачка», призванного за три — пять лет «ввести» коммунизм в Китае[105].
Но было бы неправильно сводить лозунг «мировой революции» к одному только стремлению китайских руководителей уйти от ответственности за провалы во внутренней политике, к попыткам свалить всю вину за задержку социалистического строительства в Китае на другие компартии. Факты показывают, что китайское руководство, начиная с конца тех же 50‑х годов, действительно пыталось заменить политику мирного сосуществования политикой «холодной» (и не только «холодной») войны, пыталось подтолкнуть лагерь социализма к военному одноактному разрешению противоречия двух систем. И что особенно опасно, грядущая победа социализма над империализмом связывалась уже тогда с перспективой развязывания мировой термоядерной войны.