Ti» i хочешь чистую и невинную девушку сделать орудием убийства?
— Нет, такое мне и во сне ни могло бы присниться. Я подумал об этом как об одной из возможностей. На самом деле я имею в виду Павла Ледерера. Фицко считает его своим единственным другом. Как бы поступил горбун — по вашему мнению, — если бы однажды ночью его друг влетел бы, запыхавшись, к нему в конуру, разбудил бы его и оглушил словами: «Фицко, ты пропал! Госпожа знает, что ты обокрал ее сокровищницу! Конец тебе! Я подслушал тайный разговор. Госпожа хочет бросить тебя в темницу и пытать до тех пор, пока не скажешь, где спрятал свою добычу. Спасайся, пока есть время! Убей ее, иначе она покончит с тобой!»
— Отлично задумано, мой друг! — засмеялся граф. — Уверен, что Фицко в момент расправится с ней. Но нет, об этом не может быть и речи. Она не заслуживает такой простой смерти.
— Верно! — поддержали его священник и кастелян.
— А по какой причине вы не согласны, если только так можно быстро разделаться с Алжбетой Батори? — спросил Калина.
— Неправедное это дело — карать преступлением преступление! — возразил с проповедническим пылом Ян Поницен.
— Что ж, тогда терпите, — возмущенно воскликнул Ян Калина, — и пусть множатся злодеяния и тайные могилы!
— Иного выхода у нас нет, — сказал граф Няри. — Алжбету Батори следует предать мирскому суду. Только тогда восторжествует справедливость!
Ян Калина, нахмурившись, молчал. Священник и кастелян согласились с графом.
— А вы, вольные братья, — обратился граф к Яну Калине, — с сегодняшнего дня заботьтесь только о том, чтобы ряды ваши росли, и силы тоже. Я достану вам оружие. А девушек, которых вы спасете, отвозите в мой охотничий замок.
— Почему же не отпускать их домой, к родителям и любимым? — удивился Ян Калина.
— Чтобы потом, когда Алжбета Батори предстанет перед судом, все свидетели были у нас наготове.
Однако у графа Няри были иные намерения в отношении девушек. И ими он ни с кем не мог поделиться. Спасенных он собирался продавать турецкому паше в Новых Замках от имени Алжбеты Батори и таким образом получить новые доказательства против нее. Его послы должны были добыть у турецкого паши его собственноручное подтверждение, что такого-то и такого дня от посредников Алжбеты Батори он получил столько-то и столько девушек.
— Не будем задерживаться на подробностях, — продолжал он, — о таких пустяках мы легко договоримся. Итак, ты, Ян Калина, уже знаешь, что тебе следует делать. А вы, пастор, со своим другом кастеляном будете здесь, в Чахтицах, использовать любую возможность, чтобы готовить мятеж, как я вам уже советовал в первую нашу встречу.
Тут столько ратников, что они подавят любой мятеж, — предположил священник.
— И полки можно обезвредить хитростью, — сказал граф Няри, презрительно усмехнувшись. — Какой, спросите? Да самой простой. Виноделы обещают хороший урожай. Бочки будут полны. Вы знаете, что ратники заботятся о своем горле больше, чем о спасении души. В один прекрасный вечер чахтичане проявят особую щедрость и предложат ратникам столько зелья, сколько те могут вместить. Потом храпящих выпивох надо связать, вооружиться их оружием, и тогда ваша вольница с такими союзниками может стать хозяином положения.
— Бог весть какие последствия могут быть у такого мятежа для Чахтиц! — всполошился священник.
— Никаких последствий быть не может, — заявил граф Няри. — Это мятеж не против войска, короля или существующих порядков, а против злодея, которому власти позволили безнаказанно творить свое черное дело.
— А вы, сиятельный граф, каким образом собираетесь участвовать в нашей совместной борьбе? — спросил Ян Калина, раздраженный тем, что граф присвоил себе руководство и каждому определяет его обязанности, не заикнувшись даже насчет того, что сам намерен делать и чем рисковать.
— Я буду делать то, что позволят мне обстоятельства, — спокойно улыбнувшись, ответил граф Няри. — И надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, если я твердо пообещаю вам: сделаю больше, чем вы все вместе взятые. К вашему сведению, не пройдет и нескольких дней, как сам король Матвей Второй[51] узнает обо всем, что делается в Чахтицах. Либо прямо от меня, либо от моих союзников при венском дворе.
— А почему бы вам не воздействовать на палатина, который может немедленно вмешаться? — спросил Ян Калина.
— Потому что я хочу уничтожить Алжбету Батори, а не себя. Если я стану в открытую бороться с ней, то вызову гнев влиятельных родственников и лишусь расположения палатина.
— С палатином я поговорю, — отозвался Микулаш Лошонский. — А уж если он будет колебаться, король, пожалуй, сможет на него воздействовать.
51
Король Матвей II Габсбург (1557–1619) — третий сын Максимилиана II; с 1606 г. был наместником короля в Венгрии, с 1611 г. — королем Чехии, а после смерти Рудольфа II с 1612 г. — и немецким императором. Вел пронемецкую и прокатолическую политику.