Алжбета Батори побледнела. Она чувствовала, как на нее уставилось множество любопытных глаз.
— И еще говорили, что эту госпожу, — продолжал князь, — оберегает своей высокой приязнью сам палатин Дёрдь Турзо, который послал в местечко триста солдат, дабы подавить мятеж в случае, если жители, возмущенные чинимыми беззакониями, убийствами девушек, все же осмелятся восстать.
Каждый знал, о каком местечке и о какой госпоже идет речь. Алжбета Батори была близка к обмороку.
Возмущение господ возрастало. В самом деле, можно ли было так ошибиться в человеке, который только что казался столь достойным восхищения! Ведь он бросает прямо-таки ужасные обвинения против присутствующей здесь дамы, а палатина, гостеприимного хозяина, объявляет здесь, во время свадебного пира, пособником массового убийства!
У всех отлегло от сердца, когда на лице князя снова появилась улыбка.
— В этом же местечке, — продолжал он мирно, — я нашел исчерпывающее объяснение всему тому, что сперва так огорчило меня. Никакие беззакония там не чинятся. Напротив, законы недостаточно строги в отношениях этих людей. Они подлы, ненавидят вас, меня, всех, кто правит ими. Такой народ не заслуживает пощады!
Эти слова пришлись всем по душе.
Стало ясно, что у чудака правильные взгляды.
— Да, — повторил он с еще большей убежденностью, — народ, который способен обвинять в таких гнусных злодеяниях одну из самых благородных и красивых женщин этой страны, такой народ не заслуживает ни малейшей пощады!
Затем он подошел к Алжбете Батори.
— Прекрасная госпожа, — обратился он к ней, и лицо его сияло от восторга, — самым неприятным впечатлением в пути было то, что мне пришлось быть свидетелем взрывов злобы и ненависти по отношению к вам. Заверяю вас в моем уважении, и позвольте высказать уверенность, что все, что я невольно выслушал от этих ослепленных ненавистью людей, — подлая ложь. — Он наклонился и с выражением глубочайшего почтения поцеловал ей руку.
В залах воцарился благостный восторг, восхищенные гости окружили чахтицкую госпожу. Каждый из них слышал кое-что от своих слуг о тайнах чахтицкого замка. Но в эту минуту, под воздействием слов князя, все сочли эти слухи ложью и клеветой.
Лишь палатин Дёрдь Турзо задумчиво смотрел перед собой. Его мучили сомнения, которые так поглотили его, что он даже не заметил, что все встали из-за стола и окружили князя и чахтицкую госпожу. Рядом остался только секретарь, а напротив сидел самый опасный соперник, упорно добивавшийся должности палатина, любимец короля, кардинал Франко Форгач. Его удлиненное лицо было равнодушно-холодным, умные глаза пронизывали палатина.
— Дорогой друг, — заговорил кардинал, непримиримый противник евангелистов, относившийся к ним терпимо и дружески лишь для того, чтобы лучше постичь их слабости, — позвольте вам сказать, что я отнюдь не убежден в ангельской невинности чахтицкой госпожи.
— А что вас заставляет сомневаться? — спросил палатин, чтобы скрыть собственную неуверенность.
— Ничего, абсолютно ничего, — загадочно улыбнулся кардинал, — я лишь присоединяюсь к мнению своего благородного друга, короля Матьяша, который — позволю высказать свою уверенность — о некоторых событиях в Венгрии лучше осведомлен, чем вы, дорогой друг!
Дёрдь Турзо раздраженно огладил бороду.
Секретарь недовольно заерзал в кресле.
— Наивысшая для меня честь состоит в том, — возгласил кардинал Франко Форгач[56], — что его королевское величество облекло меня доверием сообщить вам о своем пожелании. Вам надлежит объяснить, что происходит в чахтицком замке, прислать королю донесение об этих событиях и о том, как вы предотвратили совершение дальнейших преступлений.
— Вы можете уверить его королевское величество, — холодно ответил палатин, — что я в точности исполню его желание. Господин секретарь, — обратился он к Юраю Заводскому, — поручаю тебе расследование чахтицких событий, а вас, дорогой друг, уверяю, что расследование закончится лишь оправданием графини, несправедливо опороченной в глазах короля.
Секретарь изменился в лице, кардинал продолжал улыбаться.
Восторг гостей стал рассеиваться, освобождая место для новых сомнений. Ошеломляющее воздействие слов князя о невиновности Алжбеты Батори постепенно теряло силу.
56
Франко Форгач (1566–1615) — остригомский (эстергомский) эрцгерцог, горячий поборник католической аитиреформации, занимавшей по отношению к протестантам непримиримую позицию: с 1607 г. — кардинал и наместник короля Венгрии