Жертвам было очень трудно оставить после себя хоть какой-то след. Хилю Райхману довелось приехать в Треблинку с сестрой. Как только он увидел заведение, он поставил чемоданы на землю. Сестра не поняла почему. «Бесполезно», – это были последние слова, которые он ей сказал. Его отобрали в работники. Перебирая вещи, он «наткнулся на платье, которое носила сестра. Я остановился, взял платье, держал его в руках, смотрел на него». Затем платье забрали, а он продолжал работу. Тамара и Итта Вилленберг оставили свои вещи лежать рядышком. Их брат Самуэль, еврейский работник, случайно нашел одежду, переплетенную вместе, «как будто в сестринских объятиях». Поскольку женщинам отрезали волосы, у них было несколько последних мгновений, когда они могли поговорить с евреями, которые, возможно, выживут и будут помнить их слова. Руфь Дорфман смогла получить от своего парикмахера утешение, что ее смерть будет быстрой, и поплакать вместе с ним. Ханна Левинсон просила своего парикмахера бежать и рассказать о том, что происходит в Треблинке[566].
Только тщательно все наперед продумав, евреи могли контролировать свои вещи, хотя бы самым незначительным образом. В основном, инстинкт подсказывал им хранить драгоценности (если они были) на себе в надежде потом их на что-то выменять или использовать для подкупа. Иногда евреи, понимая, что их ожидает, выбрасывали деньги и ценности с поезда, чтобы те не достались их убийцам. Обычно это было возле Треблинки. На территории фабрики смерти в обязанности еврейских работников входило искать ценности, и они, конечно же, кое-что припрятывали для себя. Они отдавали ценности (в обмен на продовольствие из соседних сел) «травникам», которые могли свободно выходить за территорию и возвращаться. «Травники» отдавали ценности местным женщинам и проституткам, которые, видимо, приезжали из самой Варшавы. Подцепив венерические болезни, «травники» консультировались с еврейскими врачами из числа рабочих. Таким образом, существовал особый замкнутый круг местной экономики, о котором один свидетель вспоминал как об украшенной драгоценностями и деградировавшей «Европе»[567].
Благодаря таким связям, еврейские рабочие, которые были живы в 1943 году, узнавали кое-что о внешнем мире и течении войны. «Травники» обычно умели читать по-русски и умудрялись доставать советские пропагандистские материалы и советскую прессу. Они были из числа миллионов советских граждан, работавших на немцев в том или ином качестве, и поэтому интересовались слухами. Они знали, а от них узнавали и еврейские работники, о поражении немцев под Сталинградом в феврале 1943 года. Рабочие и сами видели, что отправка партий в 1943 году уменьшилась, и боялись (вполне обоснованно), что им самим недолго оставаться в живых. К тому времени огромное большинство польских евреев уже были мертвы. Догадываясь, что их заведение скоро закроется, некоторые еврейские работники восстали 2 августа 1943 года, овладев оружием, и частично подожгли фабрику смерти. Несколько сотен работников проскочили через дыру в заборе, несколько десятков пережили войну. Хиль Райхман и другие работники, написавшие мемуары о Треблинке, были в их числе[568].
Лагерь действительно закрылся 17 ноября 1943 года. Его последними жертвами стали тридцать еврейских работников, занимавшихся демонтажем. В самом конце их расстреливали группами по пять человек, и остающиеся евреи кремировали каждую группу. Последнюю группу из пяти человек кремировали «травники». Примерно в это же время немцы провели операцию по массовому расстрелу других евреев, которые все еще работали в концлагерях Генерал-губернаторства. Около сорока двух тысяч евреев были убиты в ходе этой операции, известной как «Праздник сбора урожая»[569].
Один из примерно пятидесяти выживших в Треблинке, Саул Куперхенд, понимал, что в Треблинке «главное – цифры». Депортированных в ходе «Большой операции» 265 040 варшавских евреев тщательно сосчитали. За каких-то четырнадцать недель, с 4 августа и до середины ноября, по крайней мере триста десять тысяч евреев Радомского округа Генерал-губернаторства были отравлены газом в Треблинке. Всего же 780 863 человек были уничтожены в Треблинке, и в большинстве своем это были польские евреи из Генерал-губернаторства. Большинство евреев из Генерал-губернаторства, которых не отравили газом в Белжеце или Собиборе, уничтожили газом в Треблинке. Всего в ходе операции «Рейнхард» лишились жизни около 1,3 миллиона польских евреев[570].
566
О «Бесполезно» см.:
567
О местной экономике см.:
568
569
О демонтаже см.:
570
Источники подсчета по Треблинке: