Оберлейтенант фон Г., генерал-майор Ц., любезный посол, эрудированный советник дирекции изящных искусств, доброжелательный майор Эрих-Фридрих Аккер и тот диабетичный чиновник, бездушный полиглот, который вел в Мюнхене столь полные списки подозрительных, что включил в них даже ученых из Ирака и Боливии, — как могли все эти важные особы, послушные министерским циркулярам, изворотливые, безапелляционные, одни — блестящие, как хирургический скальпель, другие — тяжеловесные, как хорошо смазанный нож для резки металла, помешать умереть литературе, которую принудили к молчанию, или создать хоть одно подлинно поэтическое произведение? «Но у них бабки, старик, они хозяева континента, в точности как Перикл был хозяином Афин!» Упоминание Перикла одним молодым прозаиком обошло литературные круги; одни оценили его, а другие отвергли после того, как какой-то юморист придумал рекламное объявление: «Лучшее для вашей обуви! Гуталин «Черный орел» и чистящая щетка «Перикл». Юмориста принялись разыскивать господа со спартанскими ухватками, и он, как говорят, ушел за демаркационную линию. Школьным учителям стало неудобно упоминать имя мудрого тирана, прославленного Фукидидом.
Катастрофа, которую еще накануне образованные люди считали немыслимой, теперь казалась им закономерной и даже необратимой. Они, по их утверждениям, воспринимали ее не столько со скорбью, сколько с мужественным философским смирением. «Это трудные роды, — говорил директор газеты, которая при правительстве Леона Блюма считалась левой. — Что поделать, дорогой мой Мюрье? III Республика страдала от прогрессирующего паралича, к которому привела дурная наследственность. Вспомните панамскую аферу[137], Дело[138] — в котором Франция ничего не поняла, его историю нужно переписать!
Масонские скандалы, Ставиского! Марианна[139] хромала на обе ноги, ее фригийский колпак, унаследованный от сентябрьских убийц[140], стал мещанским ночным колпаком и криво сидел на ее седых космах. Старые демагогические республики должны подыхать, как старые шлюхи, месье. Благодаря американцам, русским, англичанам, итальянцам, португальцам Марианна омолодилась после победы в 18-м… У нас был тогда великий военачальник, который ясно все понимал, победитель при Вердене[141], он выводил Пуанкаре[142] из себя. Народный фронт — кратковременный старческий бред перед концом…» Этот господин и многие другие говорили о возвращении к земле, старой крестьянской Франции, о спасительной монархии — тысячелетней, корпоративной, социальной, интегрированной в Новый мировой порядок! О великом раскаянии, о гегемонии сплоченных и воинственных, индустриальных и иерархически выстроенных наций… Мюрье наблюдал, как отражается блеск бокалов в стеклах очков его собеседника. Ответить ему: Вы же в свое время так гордились, что обедали с начальником аппарата Даладье? И вам ни чуточки не стыдно говорить мне теперь все эти вещи? Но отвечать так было бы неразумно. «А демагогия panzern? — спросил поэт. — Не думаете ли вы, что она тоже существует? По мне, так лучше оплачиваемые отпуска и свободная пресса…»
Нацистский оратор провозгласил в Берлине «Тысячелетний Рейх». Атмосфера стала душной от глупости, суеты, низости, цинизма. Если таковы проявления этой власти, то чего стоит сама власть? «Мэтр, парижские моды имеют бешеный успех. Над платьями и шляпками война не властна…»
Вновь открывались театры. Автобусы привозили к «Фоли-Бержер» и прочим концертным залам, показывающим ревю с полуголыми красотками, целые батальоны солдат в серо-зеленых мундирах, уцелевших в боях в Польше, Фландрии, на Маасе и Сомме, которым предстояли другие бои, откуда для большинства не будет возврата; но в такие вечера, глядя на пирамиды ляжек в сиянии красочных перьев и улыбок, они ощущали себя на вершине блаженства…
Бомбардировки Лондона предвещали вторжение на Британские острова. «Пари-Суар» писала: «Англия скоро останется без нефти, она верила, что победит в войне, но проиграла ее». Был заключен тройственный пакт «во имя нового порядка, справедливого будущего и мира — стальная ось Берлин — Рим — Токио» — речь графа Чиано[143]. Доктор Функ[144], министр экономики Рейха, замеченный на Елисейских Полях, рассуждал о «восстановлении Европы». В свободной зоне[145] Национальная революция[146] готова была вылиться в реставрацию монархии, если только позволит Гитлер…
В Париже газета «Эвр»[147] поясняла: «Реставрация? В Виши так называется шикарное кафе напротив казино. И это все». «Революция» означала реакцию, «национальная» — предательство родины, а «реставрация» — шикарную кафешку. Некогда революционные синдикалисты издавали «Францию за работой»[148], подлежащую военной цензуре с одобрения Geheimstaatspolizei; чрезмерно остепенившиеся старые анархисты похваливали Прудона за его обличения зловредного еврея Карла Маркса. Подпольная «Юманите» возлагала всю ответственность на англосаксонские плутократии. Какой-то публицист писал в тоске: «Мы побеждены, нам остается только стать мудрее». Может, он и сам в это верил. Дрие ла Рошель[149] трудился над апологией смеха. Луи-Фердинанд Селин[150], полубезумец, лирик, порнограф и пророк, исписывал тысячи страниц, брызжа ядовитой слюной против евреев, ожидовленных, содомитов, негроидов, — одним словом, величайший писатель столетия. Монтерлан[151] восхвалял цензуру: «Благодаря ей к нам наконец перестали относиться как к пьяному илоту или плохо воспитанному ребенку…» Наконец! Альфонс де Шатобриан[152] писал о фюрере: «Его глаза глубокого синего цвета, подобно водам Кенигзее[153], когда озеро у Санкт-Бартоломе отражает неровные изломы Тирольских гор… Его тело трепещет, ни на мгновение не теряя благородной стати… У него горячий затылок… Он бесконечно добр…» Граф Вольф фон Меттерних, уполномоченный по защите памятников искусства в Бельгии и во Франции при верховном командовании вермахта, вновь открыл музей Лувра в присутствии фельдмаршала фон Рунштедта[154] и генерала от инфантерии Штрецциуса. В безвестности угасал еврей Бергсон[155]. Работала Комиссия по лишению французского гражданства — сама лишенная чести и совести. Другие комиссии изучали возможность применения Нюрнбергских расовых законов[156]. Старый ученый прятал в подвалах Музея человека документы постыдных времен.
137
Имеется в виду финансовая афера 80-х гг. XIX в., связанная с выпуском облигаций займа на строительство Панамского канала. В 1889 г. компания по постройке канала разорилась, вкладчики потеряли свои деньги. Скандал приобрел политическую окраску, когда выяснилось, что целый ряд депутатов и чиновников получал от компании взятки. —
138
Речь, по-видимому, идет о деле Дрейфуса. Дрейфус Альфред (1859–1935) — французский офицер еврейского происхождения. В 1894 г. был необоснованно обвинен в шпионаже и приговорен в пожизненной ссылке. В результате массовой общественной кампании поддержки он в 1906 г. был признан невиновным и освобожден. Дело Дрейфуса раскололо французское общество, в частности, против его освобождения выступали видные реакционеры и антисемиты. —
140
Имеются в виду участники стихийных расправ над заключенными в тюрьмах во время Великой французской революции 2–9 сентября 1792 г. —
141
Аллюзия к Петену, командовавшему французскими войсками в этом сражении. В действительности битва при Вердене (1916), в которой обе стороны за 11 месяцев потеряли убитыми и ранеными около 1 млн. человек, из-за чего она получила известность как «Верденская мясорубка», не дала преимущества ни одной из сторон. —
142
Пуанкаре Раймон (1860–1934) — французский государственный деятель, президент Франции в 1913–1920 it. Скептически относился к военным способностям маршала Петена
143
27 сентября 1940 г. в Берлине был подписан пакт о союзе между Германией, Италией и Японией (страны Оси, вместе с союзниками противостоявшие во Второй мировой войне Антигитлеровской коалиции). С итальянской стороны его подписал Галеаццо Чиано (1903–1944), зять Муссолини, министр иностранных дел Италии в 1936–1943 гг. —
144
Функ Вальтер (1890–1960) — министр экономики нацистской Германии в 1938–1945 гг. —
145
Не оккупированная нацистами (до 1942 г.) территория на юго-востоке Франции под властью марионеточного режима Виши. —
146
Такое название получила реакционно-националистическая идеология вишистского режима. —
147
Ежедневная влиятельная газета «Эвр» («Труд») до поражения Франции была близка к партии радикал-социалистов и поддерживала Народный фронт. При оккупации перешла под контроль «неосоциалиста» Марселя Деа, у которого не сложились отношения с виши-стами (отсюда критика их идеологии), и он активно сотрудничал с немецкими оккупантами. —
148
Издававшаяся в оккупированной зоне газета «Франция за работой» («Франс о тра-вай»), рассчитанная на читателей левых взглядов, была призвана заменить собой ушедшие в подполье коммунистические и социалистические издания. Проект успеха не имел. —
149
Дрие ла Рошель Пьер (1893–1945) — французский писатель, коллаборационист. После освобождения Франции покончил с собой. —
150
Селин Луи-Фердинанд (1894–1961) — французский писатель, оригинальный стилист, сотрудничал с нацистскими оккупантами. —
151
Монтерлан Анри (1895–1972) — французский писатель и драматург, поддерживал ви-шистский режим. —
152
Шатобриан Альфонс (1877–1951) — французский писатель, активный коллаборационист. —
154
Рунштедт Герт фон (1875–1953) — немецкий фельдмаршал, в Битве за Францию командовал группой армий «А», совершившей прорыв на Маасе и сыгравшей ключевую роль в военной кампании. В 1941 г. в войне с СССР командующий группой армий «Юг». —
155
Бергсон Анри (1859–1941) — французский философ, оказал большое влияние на философскую мысль своего времени. —
156
Законы, принятые в нацистской Германии в 1935 г. и направленные на дискриминацию «неарийцев», в первую очередь евреев. —