— Верно.
Торжественная песнь взмахнула крылами, огромными, темными, мрачными. Их биение то погружало все в тень, то рвалось к свету, нестерпимо яркому, омытому слезами. Пластинка закончилась.
— У вас не найдется чего-нибудь выпить? Стакана воды? — спросил Шаррас. — И довольно музыки, что-то тяжко ее слушать. Сейчас не время музыки.
Фелисьен Мюрье восхищался им. Воды Сены темны, но когда их отблеск падает на человека, то озаряет его целиком! А это настоящий человек. Старик с парижской улицы, из подмира. Цельная натура.
— Я так не думаю, месье Шаррас…
— На самом деле я тоже. Я иногда говорю совсем не то, что думаю. Глупости всякие. Но тишина — это тоже хорошо. Иногда хочется полной тишины. У вас воды не найдется?
— У меня есть хинная настойка[239], - торжественно объявил Мюрье. — Это привилегированный дом.
— Я уже понял. Он ваш?
— Нет. Я думаю, у меня больше ничего нет. Да и было-то не так много, знаете ли.
— Тем лучше для вас, меньше имеешь — меньше теряешь.
Мюрье принес раритетную бутылку и бокалы. Они не стали чокаться. Шаррас рассеянно разглядывал современные картины, которые принял за чертежи инженера или архитектора. Затем дружелюбно посмотрел на собеседника. И спросил:
— У вас ведь был орден?
— Многим писателям дают награды. Так принято.
— С орденской лентой, — раздумчиво произнес Шаррас, — ездить на поезде гораздо спокойнее…
Такой неожиданный переход позабавил Мюрье:
— И правда…
— Не хотите рискнуть жизнью?
Мюрье, как ни странно, совершенно не удивился. Но для порядка воскликнул:
— Черт! Серьезные вопросы вы задаете, месье Шаррас. Еще хинной настойки?
— Их не я задаю, — произнес Шаррас мрачно. И добавил, оттаяв: — Это все музыка…
Им стало весело, хотелось улыбаться, но они сдерживались. От ликера потеплело в груди.
— Ну что же, месье Шаррас, объяснитесь. Я немного дорожу своей жизнью, как и все.
— А я уже не слишком, — отрезал Шаррас. — Не та ситуация. Что же до вас, это ваше право…
— Не знаю, может быть, жизнь дорога мне не больше, чем вам… Короче, это мое право, как вы сказали. Право бояться, последнее, что нам осталось.
Теперь они улыбались. Мюрье удобно устроился в кресле. Ему было хорошо. Шаррас колебался.
— Вы великий человек, как мне рассказывали. Значит, ваша жизнь драгоценна.
— Допустим, — растягивая слова, произнес Мюрье, польщенный. — А вам не кажется естественным, что великий человек может оказаться трусишкой?
— Нет. И потом, для вас риск минимальный, мне кажется. Простые люди, не орденоносцы, рискуют больше.
Мюрье забавлялся, мысленно сочиняя объявление в газету: «РИСК МИНИМАЛЬНЫЙ. Требуются писатели, желательно знаменитые, орденоносцы… Никакого вознаграждения…»
— Нужно отвезти чемоданчик со взрывчаткой в Лион. Не слишком тяжелый, к сожалению. В Лионе человек надежный. Надо только доставить.
— Какая взрывчатка? — спросил Мюрье, увлекаясь.
— Не знаю. Понимаете, я больше разбираюсь в дровах и угле. Четыре серых пакетика, на которые наклеили этикетку «поташ»… Для производства мыла… Положите их на дно чемодана, под белье.
Пусть подмир взлетит на воздух! Старый динамит, мелинит, тринитротолуол в пакетах с невинными этикетками. Мозги переполнены горечью и ненавистью, вот их бы взорвать. И мой тоже. По телу Мюрье пробежал трепет радости.
— Я бы предпочел отвезти этот чемоданчик в Париж.
— Невозможно. От Лиона связь налажена, если только их не схватят. В другой раз.
— Хорошо, в другой раз.
Мюрье размечтался о том, с каким удовольствием передал бы что-нибудь вроде папки с рукописями — с минимальным риском — в особняк с коридорами кремового цвета и элегантными служащими, в 333-е или 17-е бюро, для майора Эриха-Фридриха Аккера. А в папку с надписью «Современные стихи и проза» заложить адскую машину. В памяти всплыло непроницаемое лицо майора Аккера над высоким форменным серо-зеленым воротником. Мюрье сказал ему мысленно: «Месье Аккер, я даже не знаю, почему не держу на вас зла… Вы, в конце концов, старый европеец. Уходите отсюда! Ваша лавочка разрушителей Европы через семь минут взлетит на воздух… Хорошую шутку мы, побежденные, сыграли с вами, месье майор, месье филолог. Блестящую, взрывную шутку космических масштабов. Уходите, поверьте мне, бегите не оборачиваясь… У вас несколько секунд, чтобы оценить очарование Парижа…»
239
Здесь: популярный во Франции аперитив, существует несколько его разновидностей. —