И негромко запел:
Что было написано
на некоем клочке бумаги
– Червонцы золотые, 1898 года, проба 900, вес 8,6 г каждая – 86 штук. 86 x 100 $ = 8.600 $.
– Золотые монеты по 7,5 рублей, 1900–1903 года, проба 900 – 18 штук, 1800 $.
– Золотые монеты по 15 рублей [8], 1898–1900 года – 14 штук, 1400 $.
– Золотые монеты по 5 рублей, 1890–1903 года, 90 штук – на 9000 $.
– Перстень золотой с бриллиантами, рубинами и сапфирами – 15 750 $.
– Изумруд – 1500 $.
Итого драгоценностей антикварных примерно на сумму – 38 050 $.
– Валюта – долларов 100 500, евро – 138 300.
Всего около 250 000 долларов.
Код 6 11 0 25…
Дальше оборвано
– Ух ты, как черемухой пахнет! – сказал Юрий Литвиненко, выходя вслед за Алёной на крыльцо бывшего проектного института на углу Ошарской и Белинки, где весь третий этаж занимала радиостудия «Голос Волги».
Было темно, безветренно. Во влажном воздухе пахло близким дождем.
– Вам куда, на трамвай, на троллейбус, на маршрутку? В какую сторону?
В прошлый раз Алёну подвезла домой Лада, однако нынче вечером писательница явно не заслужила такой милости: практически весь вечер в эфире солировал Литвиненко, и Алёна Дмитриевна присутствовала в студии чисто для мебели. Впрочем, Юрием режиссер тоже осталась недовольна: никакой серьезности! Ёрничает, подкалывает слушателей, как будто забавляется их проблемами. Никакой ответственности! И опять же – слишком многословен. За час поговорил всего с четырьмя звонившими. Лада нарочно задержалась в студии, дожидаясь, пока ведущие уйдут. Вот еще, развозить их, бензин тратить!
– Да мне всего четыре квартала: по Ошаре до Генкиной, а потом повернуть и до Ижорской. Я пешком.
– О, отлично. Я вас провожу, а потом сяду на троллейбус и поеду в свою Кузнечиху.
– Да не надо меня провожать. Тут же рядом. Я сама отлично…
– Ну да, конечно, – хмыкнул Юрий. – Сама, сама… Вы меня за кого принимаете? Ночью предоставить женщине идти одной! А вдруг волк? Я имею в виду, а вдруг разбойник какой-нибудь? Хотя, если честно, к вам никакой разбойник не привяжется.
– Вот так! – растерянно сказала Алёна. – Это почему, интересно?
– Вы как будто огорчены? – хохотнул ехидный Литвиненко. – Вы по сути своей не жертва. У вас нет жертвенного комплекса. Ваши страхи гнездятся в вашем воображении, а в реальной жизни вы настолько защищены своим энергетическим коконом, что любой разбойник о него расшибется.
Алёна изумленно уставилась на него.
– Не верите? – запальчиво спросил Юрий. – Или не понимаете, о чем речь? Попытаюсь пояснить. В США существуют клубы жертв психологической поддержки изнасилований. Недавно читал: там среди посетительниц есть дамы, которых изнасиловали по два, три раза, а одну – аж пять раз. Это как же надо ощущать себя, интересно? То есть женщина к этому всегда морально готова, да? А что касается вас… Готов спорить, что на вас никогда в жизни не нападала ни одна собака – я имею в виду, которая лает или кусается, канис вульгарис. А если даже какая-нибудь дура тявкнула, то укусить не осмелилась. Так?
– Конечно. Потому что я их люблю и совершенно не боюсь. Они же звереют только от страха.
– Что и требовалось доказать. А как насчет эксгибиционистов, как их называют изысканные профи, а по-русски говоря, дрочил? Не приходилось встречать?
– Да, конечно, приходилось. В Театральном скверике они иногда, так сказать, наслаждаются жизнью, но я их стараюсь не замечать. Они как-то… стушевываются от этого.
– Доказательство номер два! Вы их не замечаете – они и стушевываются. И что, ни один так и не приставал?
– Было дело, но давно. Я еще тогда в институте училась. Помню, шла вечером из библиотеки, уже поздно, часу в девятом, улица пустая, темная… зима была. Слышу, сзади кто-то пыхтит. Оборачиваюсь… у дядьки все хозяйство наружу! Караул, словом. А я тогда была глупая и невинная девица, совершенно не представляла себе, как это выглядит. Статуя Давида в Музее изящных искусств в Москве – вот все мое учебное пособие. Но это же на картинах и на статуях не изображают таким… в боевой готовности. Ну, короче, я стою и смотрю, как дурочка. А он, значит, ручками шаловливыми елозит по этому и стонет: «Ой, подожди, еще немножко подожди…» И тут мне так гадостно стало! И в то же время смешно. Говорю: «Ой, застегнитесь скорей, вы же простудитесь!» Он замер, на меня вытаращился… Потом всхлипнул: дура, говорит, такой кайф испортила! Пальто запахнул, отвернулся и ушел.
– А вы? – с неподдельным любопытством спросил Юрий.
– Что я? Я тоже ушла, – пожала плечами Алёна. – А что ж еще?
– Нет, я имею в виду, как вы себя после этого чувствовали? Страшно было?
– Страшно… – Она задумалась. – Нет. Очень стыдно.
– Стыдно того, что видели? – допытывался Юрий.
– Нет, стыдно, что кайф ему обломала, – сердито признала Алёна.
– Ага, значит, что-то от жертвы в вас все же есть, – констатировал Юрий. – Но при этом вы ловко умеете ломать шаблоны жертвенного восприятия. Что именно и нужно для того, чтобы избежать насилия. В этом ваша сила, ваша защита. Но если серьезно, не помешает носить с собой газовый баллончик. Или, к примеру, активировать тревожную кнопку на своем мобильнике. А лучше обезопаситься и так и этак.
– Тревожная кнопка – это где? – с любопытством спросила Алёна.
– Секундочку.
Юрий подвел ее к фонарю и вынул из кармана мобильный телефон. Это оказался «Siemens» – почти такой же серебристо-серенький, как у Алёны, только более поздней модели.
– Вот смотрите. Лучше активировать ту клавишу, которую можно нажать даже вслепую. Например, у вас телефон в кармане или в сумке, вам придется вызывать помощь тайно от злодея…
– Ой-ой, мне уже страшно!
– Ничего, я с вами! – покровительственно сказал Юрий. – Но слушайте дальше. Удобно нажимать, к примеру, левую верхнюю кнопку. У меня она задействована на подсветку. Видите?
Он нажал на эту кнопку продолжительно, и дисплей осветился. Нажал на сброс. Экран погас.
– Теперь смотрите, что я делаю дальше.
Юрий нажал на клавишу один раз, потом, после небольшой паузы, – другой. На дисплее появилась надпись: «Подсветка». Большой знак вопроса и еще два слова – слева: «ОК», справа: «Изменить».
Юрий нажал крайнюю правую клавишу – выскочило меню. Перебрав его, Юрий активировал надпись «Абонентский номер» и снова нажал на выбор. Первая строка была 02.
– У меня здесь, видите, – номер милиции, – показал он Алёне. – Это уже было в программе телефона, но в принципе его и самому можно внести в «Справочник» обычным путем. Теперь нажимаем на «Выбор»…
На дисплее появилась надпись: «Быстрый вызов используется для абонентского номера». Тотчас картинка дисплея сменилась: теперь это была обычная эмблема MTS, только слева внизу обозначалась циферка 02.
– Видите? Теперь я могу вызвать милицию одним легким движением руки. Вернее, нажатием ногтя!
– Ловко, – кивнула Алёна. – Только пока-а еще милиция приедет! Я больше надеюсь на свой мощный энергетический кокон, которым, как вы уверяете, я защищена.
– Да ведь это – теория и, строго говоря, бесястость, – уже серьезнее сказал Юрий, пряча телефон в карман. – Энергетика, тэ-рэ пэ-рэ… всё это от лукавого. На энергетику надейся, а сам не плошай. Ведь кто-то вполне может напасть сзади, это раз. Потом не стоит исключать людей свихнувшихся, одержимых бредовой идеей, натуральных маньяков или, условно говоря, настроенных убивать каждого пятого встречного. То есть тех, у кого и восприятие мира, и все инстинкты нарушены. Ну и ваших врагов сознательных не будем забывать… У вас враги есть, кстати? Те, которые были бы рады вашим страданиям, вашей смерти?