− Вы знаете, кто живет в доме за оградой в форме спиралей?
− Нет, − ответила Кайрин в недоумении.
− Он всего в трех кварталах от вас, а вы его не знаете. Не обязательно жить за горизонтом.
Кайрин заинтересовано выслушала его. Птох? Через чур языкат для птоха. Но справится ли с тем, что она хочет ему поручить? Должен, но…. На укол сомнений, водопад елея радости. Клиди у нее!
«Может тому виной грязь у него под ногтями?» — доискивалась она причин своей неуверенности. — «Или давно не знавшая бритвы щетина? Или кислый запах пота? Или…», − девушка поморщила носик, − «душок запрелых ног? Он вообще мылся от рождения? Или хотя бы в последний год? Волос короток. Стригся, вшей выводил?»
− Давно в империи?
− Приблизительно с месяц.
− А в Тайгоне?
− Первый день.
− С законом все в порядке? — Кайрин собралась услышать ложь. Редко кто скажет на такой вопрос правду. А птох? Птох почти никогда. Дело в другом. Насколько солжет? Если грехов полно от идеи, скорее всего, придется отказаться. Равдухи иной раз весьма умело исполняют свои обязанности. Найдут.
− У меня с ним да. У него со мной, надо думать, нет, − прозвучал его ответ.
То, что грешен Кайрин «расслышала», но отказываться, все-таки не торопилась.
− Так откуда у тебя клиди?
Костас, сдержано, в двух словах, поведал о визите в Малую Денежку.
Рассказ сомнений у Кайрин не развеял. Скорее добавил новых. Птох ли её собеседник? Слишком сдержан. Обошелся без самовоспевания. Не горит желанием наниматься? Или опасается за дешево сложить голову?
− Возможно, у меня найдется для тебя работа.
− Конюхом?
− Посмотрим. Керуш! — позвала Кайрин.
На пороге трапезной появился слуга не слуга, не пойми кто. Ниже среднего роста, узкоглаз, на запястьях браслеты. Дублет из воловьей кожи с роговыми пластинами, на поясе скимитар[69].
− Поест, испытай на что годен. И прикажи Расми, готовить лошадей. Для двоих. Поедет со мной, − распорядилась Кайрин. Костасу пообещала. − Вернусь, договорим, − и потребовала. − И помойся ради Спасителя! Воняешь козлом!
Узкоглазый зыркнул на Костаса. Все понял, джордэ[70]? Чего же не понятного.
Переодевшись в мужскую одежду, закутавшись в пенулу, так что не признать и с двух шагов, Кайрин покинула усадьбу. Избегая улиц, где могла встретиться с запоздавшими прохожими или разъездами виглов, выбралась к набережной. Туда, где Старый Город спускался к неподвижным водам Вексы.
Полчаса езды, убедиться в отсутствии слежки, и они у неприметного домика. Расми ключом открыл дверь, впустил фрайху, завел лошадей во двор и остался снаружи, укрывшись в непроглядную тень арки. Сердце Кайрин преисполнено радостных тонов и волнений. Пожалуй, еще никогда она так не волновалась, отправляясь на встречу. И волнения ли это? Не добрые ли предчувствия перемен?
Девушка поспешила пройти темной аллейкой, отсчитывая каждый шаг. На крыльцо не поднялась. Под зарослями плюща нащупала дверь. Толкнула, вслушалась в легкий скрип петель, потом вошла.
В доме темно. Держась за перила, поднялась по лестнице. Несмотря на ветхость, ни одна ступенька под ногой не скрипнула. Проходная комната. Ночного света звезд, падающего через узкое оконце, освещать путь недостаточно.
Темноты Кайрин не боялась. Но это была особенная темнота, искушающая, когда хотят что-то скрыть. Ей стало не по себе. Как тогда, в монастыре Смета-Ткача…
…Тихий стук бубна подгонял её незрячие шаги по ледяным плитам огромного зала. То, что зал огромен, говорили чуткое эхо шлепанья её ног и звук ударов, взлетавший высоко-высоко.
− Стой! — приказали ей.
Она остановилась. Чьи-то жесткие сухие пальцы взяли её за руку. Только теперь ей стало страшно. Не от темноты. От присутствия кого-то неизвестного.
С нее сняли тунику и положили на возвышенный камень. По коже побежали мурашки. От холода и страха. Зажгли факелы. Их мало осветить зал, но достаточно, разглядеть людей в масках. Они, маски, склонялись над ней. Ниже и ниже, пока полностью не заслонили окружающее пространство.
− Для чего ты здесь? — полушепот-полурычание.
− Принести клятву, − заученно шепчет она.
− Кому? — визгливое подвывание.
− Великому Смету.
− Для чего?
− Не забыть.
− Ты не забудешь! — шипит маска.
Её хватают за руки и за ноги, растягивают в стороны и прижимают к камню. Не пошевелиться, не вырваться. Она и не пытается. Противиться посвящению, противиться самому Смету! Богу Отмщения.