И окружили людей.
Гора родила мышь. Дьявольский умысел: самая безнадежная весть полощется слепой поговоркой без указания, кто гора, кто мышь.
В подвале нет окон. Ночь кончается, когда Старый включает свет. Сует в скважину ключ, подобрав с пола отклеившуюся от двери бумажку «Артель РЭТ»[1]. Я не выспался. Старый, скотина, мог бы притащиться и позже.
Каждый греб за свои грехи. Привез райских яблочек для любимой — и коготочки в белую шею. По следочкам черных сестер заструились серые — пасюки[2], триумфаторы! Шагнули с арабами в Персидский залив, Красное море, а крестоносцы повезли их дальше из Палестины, а суда Венеции вместе с жемчугом и пряностями доставили в Европу чумных крыс. В пятнадцатом веке церковь прокляла их. Поздно. Косточки пасюка отрыли во дворце ширваншаха в Баку.
Пасюки начали грызть Русь. За торговые вольности Пскова и Новгорода отплатили носами и ушами колодники Соловецкого монастыря, крысы пришли за Петром I. В 1727 году землетрясение в Кумской пустыне бросило полчища пасюков на Астрахань: «клещи» сомкнулись.
В 1732 году судно из Ост-Индии доставило возмездие для Англии. В 1753 году сдался Париж, через двадцать лет бедняки жрали крыс во время парижской осады. Мясо напоминает нутрию.
В 1775 году капитулировала Америка.
В 1780-м — Германия.
Русские мужики достигли Алеутских островов, острова кишели крысами, так и назвали — Крысиные.
В 1809 году пала Швейцария.
Старый ходит, он чихает, собака, ставит под нос мне пакет молока, кладет булку, шарит в сумке что-то еще. Он — главный, имеет стол. У меня есть раскладушка, сплю, поджав ноги.
Они идут, конец прошлого века отпраздновали взятием Тюмени, Тобольска, Евпатории. Русско-японская война наградила крысами Омск, Томск, и к 1912 году они совершенно заняли Сибирскую железную дорогу.
Первая мировая накормила черных и серых мясом, Европа пала целиком. Вторая мировая прославила крысиные подвиги на Волховском фронте и в блокадном Ленинграде — крысы грелись в постелях детей и заселили передний край обороны. Эвакуация развезла их на все четыре. В 1943 году по железной дороге пасюк вступил во Фрунзе.
— Хватит ногой дрыгать, — сказал Старый. — Хватит спать. Я заплатил за подвал.
Я смеялся в колыбели смешным маминым словам. Советские мусульмане научились есть свинину, получили свинофермы и все, что полагалось, в придачу. В последние чистые места крыс развезли товарные поезда, песенные целинники, Военно-Грузинская дорога, прибалтийское сено, переправляемое в Поволжье, канадская пшеница — в Якутию, картошка из Северного Казахстана — в Алма-Ату. Все.
От полуторакилометровых карпатских высот до подводных лодок во Владивостоке. Про крыс это слово — всесветные.
Когда человек делает одно — у него получается. Но с этим «одним» он получает еще и другое. «Одно» бывает разным, добавка одинакова: с ушками и хвостом-сосулькой. Я вырос, а они уже у моего города.
Я надорвал молочный пакет и щипнул булку. К нам зашел седовласый, кряжистый дядя в деловом костюме, с ходу почесал шею и вытащил из пиджака газету объявлений:
— Вот здесь…
Объявление я дал такое: «Беспримерные возможности. Уничтожение крыс и мышей в любом районе Земли. Цены — ниже международных. Мы спасли от крыс Вандомские острова, Тюрингию и общественный туалет (триста посадочных мест) в Женеве. Лауреат Шведской академии — артель „РЭТ“! Проезд: метро „Медведково“, 661-й автобус до остановки „ГПТУ“. По другой стороне вдоль бетонного забора до пролома. Через автобазу мелькомбината. Спросить дом Всероссийского общества слепых. Подвал первого подъезда. Шестая дверь слева. Телефон 431-60-31, с 22 до 24. Владимир, Лариса».
— Все верно, — сказал Старый. — Присаживайтесь.
Дядя опустил глаза на майки-носки, развешанные по батарее, посмотрел на мою опухшую морду.
Старый представился:
— Кандидат наук, ведущий научный сотрудник зоопсихо-логической лаборатории Московского университета. А это аспирант Института эволюционной морфологии имени Северцева.
Услышав незнакомые слова, дядя присел и внятно поведал:
— Ребята, вы можете много заработать.
— Можем. Если время позволит, — откликнулся я. — Мы вчера из Стокгольма. Через неделю — Лиссабон. Пива не выпьешь, так рвут. — И быстро поднялся. — Что у вас за дом? Небось опять за валюту?