Выбрать главу

8 февраля 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) официально отменило партмаксимум [77]. Тем самым, во-первых, был ликвидирован «фонд взаимопомощи», за счет которого партия имела возможность поддерживать своих наименее обеспеченных членов, с другой стороны, снимался тот барьер, который сдерживал обогащение партийных верхов.

С этого момента процесс имущественного расслоения внутри партии приобрел узаконенный характер.

Важной вехой на этом пути стало постановление 19 апреля 1936 г. о создании директорского фонда, в который должны были поступать 4 процента плановых доходов и 50 процентов сверхплановых[78]. Таким образом, был создан один из легальных источников накопления, сыгравший определенную роль в перерождении партийно-советской номенклатуры.

Особую роль в советском «первоначальном накоплении» сыграла Великая Отечественная война.

Прежде всего этому способствовали три уровня цен (карточные, коммерческие и рыночные). «Предприимчивые» хозяйственники пускали некоторые товары, предназначенные для распределения по карточкам, в коммерческую торговлю, а то и на «черный рынок», получая от этого сотни процентов прибыли.

Важную роль в имущественном расслоении сыграл заграничный поход Красной Армии. Если мой отец, будучи офицером, привез из Германии фотоаппарат, аккордеон и набор «серебряных» ложек, то генералы везли «трофеи» машинами[79].

«Первоначальным накоплением» занимались не только хозяйственники и генералы, но и главные идеологи партии, например, П. А. Сатюков, бывший в 1949–1956 гг. ответственным секретарем, а потом заместителем главного редактора «Правды»[80], Л. Ф. Ильичев, являвшийся в 1951–1952 гг. главным редактором «Правды»[81], В. С. Кружков, возглавлявший Институт Маркса – Энгельса – Ленина, а затем Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС[82].

«За время войны и после ее окончания, – вспоминал Д. Т. Шепилов, – Сатюков, Кружков, Ильичев занимались скупкой картин и других драгоценностей. Они и им подобные превратили свои квартиры в маленькие Лувры и сделались миллионерами. Однажды академик П. Ф. Юдин, бывший некогда послом в Китае, рассказывал мне, как Ильичев, показывая ему свои картины и другие сокровища, говорил: «Имей в виду, Павел Федорович, что картины – это при любых условиях капитал. Деньги могут обесцениться. И мало ли что может случиться, а картины не обесценятся»[83].

Наблюдая зарождение этого процесса еще в 30-е годы, Л. Д. Троцкий писал: «Постоянный рост неравенства – тревожный сигнал. Группы менеджеров не будут бесконечно удовлетворяться потребительскими привилегиями. Рано или поздно они попытаются сформироваться в новый имущий класс, экспроприируя государство и становясь владельцами – акционерами трестов и концернов»[84].

Причины этого Л. Д. Троцкий видел в «неустойчивости прав бюрократии» и в «вопросе о судьбе потомства». Чтобы передать свои привилегии детям, «недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком». «Превращаясь в новую буржуазию, – прогнозировал Л. Д. Троцкий, – бюрократия, следовательно, по необходимости вступит в конфликт со сталинизмом»[85].

Развитие этого процесса, по мнению Л. Д. Троцкого, должно было завершиться: или новой революцией, или полной реставрацией капитализма[86].

И действительно еще при И. В. Сталине в руководстве КПСС появляются люди, заинтересованные если не в сломе существующей экономической и политической системы, то в ее реформировании.

В ее реформировании, точнее, в расширении своего экономического и политического влияния, были заинтересованы и те финансово-промышленные круги Запада, с которыми даже в годы холодной войны продолжала сотрудничать наша страна[87].

Более того, эти круги не могли не стремиться иметь «своих людей» (если хотите – «агентов влияния») в партийном и государственном аппарате, не могли не оказывать воздействие на проводимую им внешнюю и внутреннюю политику. Причем чем ниже в партийно-советской иерархии находился тот или иной представитель советской номенклатуры, тем проще было найти путь к его сердцу. Отсюда проистекала заинтересованность иностранного капитала в децентрализации управления советской экономикой.

В конце 1951 – начале 1952 г. в Советском Союзе прошла так называемая «экономическая дискуссия», в ходе которой, «начальник управления Министерства финансов СССР В. И. Переслегин предложил провести широкомасштабную экономическую реформу, заключающуюся в переводе на хозрасчет всех хозяйственных структур – от завода до главков и министерств»[88].

вернуться

77

О партмаксимуме // Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С.147.

вернуться

78

Клифф Т. Государственный капитализм в России. Л., 1991. С. 64. См. также: Зверев А. Г. Записки министра финансов. М., 1973. С. 240; Дьяченко В. П. История финансов СССР. М., 1978. С. 341, 378,427–428.

вернуться

79

См., напр.: Военные архивы России. Вып.1. М., 1993. С. 189–191.

вернуться

80

Центральный комитет КПСС, ВКП(б), РКП(б), РСДРП(б). Историко-биографический справочник // Автор-составитель Ю. В. Горячев. М., 2005. С. 361.

вернуться

81

Там же. С. 222; Зенькович Н. Самые закрытые люди. С. 205–208.

вернуться

82

Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 13. С. 494.

вернуться

83

Шепилов Д. Т. Воспоминания // Вопросы истории. 1998. № 5. С. 6. См. также: Жирнов Е. История самого скандального советского борделя // Коммерсант-власть, 2005. № 46. С. 74–79, № 47. С. 68–75.

вернуться

84

Дойчер И. Троцкий в изгнании. М., 1991. С. 352.

вернуться

85

Там же.

вернуться

86

Троцкий Л. Д. Преданная революция. С. 202–203.

вернуться

87

См., напр.: Sutton А. С. Westrn Technology and Soviet economic Development. Vol. 3.1945–1965. Stanford. 1973.

вернуться

88

Елисеев А. Кто развязал «большой террор»? // Молодая гвардия, 2005. № 3. С. 180.